показателен. Из таких вот «мелочей» и складывается стиль работы полковника Дынина, его методика воспитания.
В спортивном городке командир взвода из вчерашних выпускников училища проводил занятия по физической подготовке. Впрочем, он закончил занятия, а проходящий мимо полковник Дынин услышал лишь конец разбора:
— Итак, товарищи, отличную оценку заслужил сегодня рядовой Ланской. Хуже всех дела на перекладине у рядового Гладуна.
Дынин подошел, поздоровался с солдатами и спросил:
— Что у вас сейчас по плану, товарищ лейтенант?
— Перерыв, а через десять минут — строевая подготовка.
— Вот и передохнем вместе. Присаживайтесь, товарищи.
Солдаты сомкнулись кружком.
— Из каких мест приехали и когда? — спросил Дынин. — Вот вы, товарищ Ланской.
— Москвич. Полтора года служу.
— А вы, рядовой Гладун?
— Два месяца. Из Подолии я.
— Покажите-ка ладони.
Гладун нехотя разжал пальцы. Ладони были в свежих мозолях, видимо, крепко саднящих.
— Так у нас на хуторе и не было той перекладины. Спасибо сержанту, по вечерам мне помогает, как подтянуться.
— Ну а вы, рядовой Ланской? Не может быть, чтобы без спортивного разряда к нам пришли.
— Так точно! Третий разряд по гимнастике, — лихо ответил тот.
— А сейчас, спустя полтора года службы, какой? К первому подошли?
— Никак нет, — опустил голову солдат. — Все тот же третий.
— Ну что же. Командир выставил вам оценки по заслугам. На сегодняшний день. А вот завтра, через недельку, верю, у рядового Гладуна тоже будет пятерка. Ведь вы ему поможете, рядовой Ланской? Трудно будет, конечно, самому штурмовать второй разряд и товарищу помогать, но…
— Конечно, помогу! — выпалил Ланской.
Потом они отошли с лейтенантом в сторону.
— Товарищ полковник, я все понял, — поднял глаза лейтенант. — Как же так я? — спросил по-мальчишески растерянно. И уже твердо добавил: — Ваш разбор — для меня хороший урок.
Вот и весь пример. Пятиминутный, как говорится, ведь большего он и не занял, тот разговор. Но из подобных и складываются недели и месяцы, годы и десятилетия службы офицера-политработника Дынина Михаила Львовича. Службы, которой он отдает всего себя — опыт, знания, душу.
Уроки Дынина… Иному молодому офицеру хватает одного предметного урока, одного дельного совета, замечания. Другому…
Вот капитан Виктор Панин, топограф. Офицер он трудолюбивый, хорошо знает свою специальность. И подчиненные у него, как говорится, — дай бог каждому. А Михаил Львович и его не обошел.
Панин поначалу не понимал, почему это начальник политотдела, и раз, и два заглядывая в подразделение, вызывает его на откровенную беседу. Даже воспринял это как знак особого расположения к нему.
— Что вам кажется главным на пути к успеху? — спросил как-то Дынин.
— Командирская требовательность, — не задумываясь, ответил Панин.
— В общем-то верно, — согласился Дынин. — Но ответ будем считать неполным. Думаю, вам ясно, что требовательность к подчиненным должна быть подкреплена командирской заботой о них.
Да, Панин слыл офицером требовательным. К себе в первую очередь. И к подчиненным. Но была в этой требовательности вот такая «щербатинка». Мог Панин совсем молодому специалисту, еще теряющемуся в выполнении простого задания, сказать: «Или работать, или уходить из топографов: третьего не дано!» Мог посетовать на то, что, мол, подсунули ему одних «неумех».
Как-то возвращались из подразделения вместе.
— Хочу вам рассказать об одном случае со мной, Виктор Петрович, — начал разговор Дынин. — Геройский случай, — усмехнулся он. — Нет, вправду геройский, так и командир полка Иноземцев тогда сказал. В общем, было это, хорошо помню, в октябре сорок четвертого, у населенного пункта Гребенишки, в Белоруссии. Один из командиров рот повел своих людей в обход этих Гребенишек, занятых врагом, чтобы ударить во фланг. Повел, значит, и заблудился в ночи. Мы ждем от него сигнальную ракету, ведь, думаем, вышли ребята на рубеж атаки, скоро и сама атака, а ракеты нет. Геройский комсорг Дынин, это, значит, я и есть, — дуй в ту сторону. Отыскал я роту, сориентировал командира и — «ура-ура» — почти что вовремя. Вот так.
Дынин помолчал. Словно бы нехотя продолжил:
— Рассвело, и я увидел того командира роты. Он и взводным-то был без году неделя. Но других командиров выбило в прошлых боях — принял он роту. Мальчишка. Опустил голову. Готов сам под трибунал… Как же я благодарен командиру полка подполковнику Иноземцеву! За то, что меня не наградил и других не наказал. Просто толково разобрался в этом случае. Вызвал начальника штаба и приказал провести обязательные дополнительные занятия по ночному ориентированию. Понимаете, Виктор Петрович, была у того мальчишки-ротного карта местности. А на ней — так и видятся тебе чистые светлые домики и тех Гребенишек, и других сел да хуторов. На карте — вот они, населенные пункты, а на местности — одни пожарища да черные печные трубы в ночи.
Видел я потом того лейтенанта уже капитаном. На этот раз он нас крепко выручил со своим батальоном в одном ночном бою. Девчонка нареченная, если он, конечно, дожил до Победы, ладошечкой по его груди проведет — заблудится среди орденов и медалей.
Снова помолчал. Продолжил с улыбкой, с той самой улыбкой, о которой офицеры говорили, что она хочешь не хочешь, а заставит тебя позабыть о своих жалобах на какие-то временные служебные неурядицы.
— Хорошие у нас, Виктор Петрович, люди! Очень даже замечательные. Знания имеют твердые, желание служить огромное. Опыта, правда, у некоторых из них маловато. И у ваших молодых офицеров. Но разве в этом только их вина? С вас за это тоже надобно спросить, Виктор Петрович.
— Это точно, — согласился Панин.
— Что точно? Чтобы с вас спросить?
— Само собой. Но я о том, что хорошие люди в подразделении.
Человеческий фактор… За этими двумя словами слышится Дынину закаленное в огнях войны определение: «Это главный фактор нашей победы».
…Связисты — прежний лидер социалистического соревнования — сдали свои позиции. Последняя проверка выявила ряд пробелов в их знаниях и навыках.
— Ума не приложу, отчего вдруг такой сбой? — сокрушался заместитель командира подразделения по политической части.
Но вдруг ли этот сбой? Побывал полковник Дынин на занятиях в этом воинском коллективе, близко познакомился с его жизнью, даже с тем, как молодые офицеры проводят свой досуг, посмотрел их читательские формуляры в библиотеке, поприсутствовал на партийном, затем на комсомольском собрании. Беседовал с солдатами, сержантами.
Разбор с политработником, коммунистами, командирами, комсомольскими активистами начал, казалось бы, издалека:
— Кто делает погоду в боевой учебе? На чьи рубежи держит равнение молодежь? Лидерами, пусть даже не формальными, здесь ведущие специалисты. Так. Посмотрим на их список. По стажу службы — старше других солдат. По мастерству, хоть, к сожалению, и не намного, но выше других. Они же, как видим, командиры отделений, экипажей. Они же, в большинстве своем, — сержанты. Так недолго и
