и увидел только миллион способов, которыми я могу потерпеть неудачу. Думал, что если накоплю достаточно, то наконец буду в безопасности. Но вот в чем дело. — Я проглотил эмоции, обжигающие мое горло. — Я покинул свой офис на несколько недель, когда ездил в Бразилию, и почти не скучал по нему. Но когда я пришел домой и обнаружил, что тебя нет… та ночь, и каждая ночь с тех пор, показалась мне вечностью. Saudades de você. — Я скучаю по тебе. В самом глубоком, самом истинном смысле.
Алессандра опустила взгляд, а я продолжил.
— Может быть, я переборщил, ожидая тебя после свидания, но я был пьян и несчастен и… — Зубы агонии грызли меня. — Мне нужно было тебя увидеть.
Я приготовился к тому, что она может быть со своим спутником. Я убедил себя, что справлюсь с этим, хотя на самом деле я, вероятно, разбил бы этому ублюдку лицо и все испортил. В этом отношении удача была на моей стороне, но я не чувствовал себя особенно удачливым, стоя там с сердцем в руке и ожидая, что она сделает с ним то, что ей заблагорассудится. В конце концов, оно принадлежало ей. Так было всегда.
— Вчера вечером у меня не было свидания, — сказала Алессандра тихим голосом.
Двойные стрелы удивления и ликования упали куда-то севернее замешательства.
— Тогда почему…
Она снова подняла взгляд, ее глаза сверкали от волнения.
— Потому что я боялась снова слишком привязаться. В пентхаусе ты попросил меня остаться, и я почти согласилась. Я не хотела… я не… — она судорожно вздохнула. — Я боюсь, что вернусь и снова потеряю себя. Я боюсь, что ты устроишься поудобнее и сотрешь достигнутый нами прогресс. Я не могу пройти через это во второй раз, Дом. Я не могу. — Ее фраза переросла в рыдание, и вот так мое сердце выскользнуло из ладони и снова разбилось.
Руки Доминика схватили меня.
— Этого не будет, — яростно сказал он. — Мы зашли слишком далеко. Я не позволю нам вернуться в это место.
Он всегда умел говорить правильные вещи. Поступить правильно было намного сложнее, и каждый раз, когда я делала шаг к тому, чтобы поверить ему, какое-то неопознанное существо внутри меня тянуло меня обратно в тень страха.
— Ты не можешь этого обещать. — Я отстранилась от него и вытерла слезы. Боже, сколько раз я плакала за последние несколько месяцев? Я превращалась в одного из тех плаксивых, драматических персонажей телешоу, которых ненавидела, но ничего не могла с этим поделать. Если бы я могла контролировать свои эмоции, мы бы не были там, где были. — Какая разница между тогда и сейчас, Дом? Когда мы поженились, ты стоял рядом со мной и обещал, что я никогда не буду лицом к лицу с миром в одиночестве, — осколки стекла впились мне в грудь. — Но ты сделал.
Эмоции пронеслись по комнате подобно летнему шторму, внезапному и яростному, сметая красивые слова и притяжение, чтобы раскрыть суть происходящего. Несмотря на все то, что сделал Доминик, и на истинное раскаяние, которое он выказал, я не позволила себе по-настоящему расслабиться. Теперь он сожалел, потому что сожалеть было легко. У него была команда, которая могла справиться с делами, пока он отсутствовал в офисе, и ему повезло, что за время его отсутствия не произошло никаких чрезвычайных ситуаций. Но что произойдет в следующий раз, когда ему придется выбирать между очередным миллиардом долларов и мной? Когда возникнет конфликт между встречей с VIP-клиентом и обычным свиданием в пятницу вечером?
Боль исказила его лицо, но его реакция была тихой и устойчивой.
— Разница в том, что тогда я думал, что мне нечего терять. Теперь я понимаю, что мне есть что терять, — грусть отразилась в его улыбке. — Тебя.
Тебя. Никогда не думала, что одно слово может так ранить.
Во мне бушевала война между тем, чтобы поверить ему и уйти в безопасное место. Еще одно тихое рыдание сотрясло мои плечи, когда Доминик прижался ко мне лбом.
— Дайте нам еще один шанс, — попросил он. — Один последний шанс. Клянусь, я не облажаюсь. Я знаю, что мое слово больше не значит для тебя многого, но скажи мне, чего ты от меня хочешь, и я это сделаю, — его слезы капали в мои собственные. — Что-нибудь. Пожалуйста.
Не было ничего, что он мог бы сделать самостоятельно, чего бы он еще не сделал. Я могла ждать знака от Вселенной, какого-то неопровержимого доказательства того, что Доминик изменился и не вернется к равнодушному трудоголику, с которым я жила слишком долго, но знаки были открыты для интерпретации. Они существовали по прихоти невидимой силы, и я устала позволять другим диктовать мою жизнь.
В конце концов, мне пришлось сделать то, что лучше для меня, и следовать своей интуиции, а моя интуиция подсказывала мне, что независимо от того, со сколькими людьми я встречалась или как далеко я пыталась убежать, я не смогу обогнать свое сердце.
— Один последний шанс, — тело Доминика обмякло от облегчения после моего ответа. — Пожалуйста, не разбивай мне сердце, — прошептала я. Это была единственная просьба, которая у меня была.
— Я не буду, — его прерывистое дыхание соответствовало моему собственному. Он снова поцеловал меня, его объятия были такими сладкими и отчаянными, и их поиски проникали в каждую молекулу моего тела. — Я потерял тебя однажды, и я никогда не хочу потерять тебя снова.
У меня не было ничего, кроме веры, которая привязывала меня к его обещаниям, но разве не это было основой любых отношений? Доверие, общение и вера в то, что другой человек любит нас и что мы вместе выдержим любую бурю.
У нас с Домиником не получилось с первого раза, но иногда самыми крепкими вещами оказывались те, что были сломаны и залечены.
ГЛАВА 37
Мы с Алессандрой провели все выходные в ее квартире. Ели, разговаривали, занимались сексом. Однажды мы поднялись подышать воздухом, когда ее капризный сосед стучал в дверь и кричал на нас за то, что мы «слишком громкие и вульгарные», но в остальном дни прошли
