боли. Когда она приносила мне что-нибудь, кроме этих трех?
— Я могу вернуть Яна обратно, — сказал Дагон, теперь звуча отчаянно. — Только я. Убей меня, и Ян останется мертвым навсегда.
Демон скажет все, что угодно, лишь бы спасти свою собственную жизнь. Жалкий. Почему я еще не убила его? Почему бы мне не отправить ледяные костяные ножи в его глаза прямо в этот момент?
…мог бы любить тебя, мог бы любить тебя, мог бы любить тебя…
Новая клетка с моей вампирской половиной разрушилась. Как и ледяные ножи. Вода и кусочки костей лились на Дагона, как и вся моя боль, горе, надежда, любовь, страхи… все, что было мной, взревело, взяв верх. Это затолкнуло мою другую природу под себя, наматывая бесчисленные цепи, чтобы подавить ее. Боги, как же это обжигало- снова все чувствовать! На мгновение, я подумала, что не смогу это выдержать. Сразу же, это сильная нечувствительность соблазнила меня.
Если ты позволишь мне освободиться, сказало она, я защищу тебя от всего этого.
Я не могу. Нет, если у Яна еще есть шанс. Я направила все свои обжигающие чувства на нее, их интенсивность заставило ее вернуться и создать больше цепей вокруг нее.
— Я не доверяю тебе, Дагон, но есть кое-кто, кто может сделать все, что ты сказал, — я обнаружила, что говорю.
Дагон выгляну из-под рук, глаза расширились от воды и фрагментов костей, теперь покрывающих его.
— Не беспокойся. — Даже смоченный кровавой водой, его смех был сухим хрипом. — Твой отец недостаточно заботлив, чтобы помочь тебе.
— Может и нет, — согласилась я, продолжая заталкивать свою вторую половину обратно, набрасывая на нее внутренние цепи, которые у меня были, чтобы она снова не контролировала меня. — Но я собираюсь это выяснить.
Глава 43
Я прыгнула на Дагона прежде, чем он исцелился достаточно, чтобы попытаться телепортироваться. Паутина вокруг парка разрушилась со смертью Яна, так как его магия питала некоторые из них. Затем я схватила две больше демонические кости из множества осколков вокруг него. Прежде чем он успел среагировать, я вонзила одну в его глаз, и поднесла осколок к оставшемуся глазу. Дагон кричал, проклинал и угрожал мне на большем количестве языков, чем я знала, о том, как я пожалею об этом.
Я проигнорировала его, прокрутив лезвие в его дымящейся, чернеющей глазнице. Медленно кровь начала капать. Я продолжала прокручивать, пока не набралось необходимое количество. Только кровь кого-то на грани смерти подойдет для этого ритуала. Затем я оставила нож в глазнице, чтобы освободить руку. Я обмакнула свой палец в его набравшейся крови и начала первый из дюжины символов, которые призовут Смотрителя Врат в Преисподнею.
Да, я могла бы убить себя, чтобы быстрее добраться до него, но это означало бы оставить Дагона одного и дать ему шанс сбежать. Я этого не сделаю. Не с душой Яна внутри него.
Каждый раз, когда я заканчивала символ, раскаленная боль пронзала меня. Это боль усиливалась, пока я не почувствовала, что мое тело погрузилось в пожар разлития. К девятому символу, я задрожала от этого, и я боролась, чтобы не дать своей руке дрожать. Каждый символ должен быть безупречен, иначе мне придется делать это снова и снова.
Дагон сдвинулся подо мной, почти заставив меня пропустить черту в девятом символе. Я подтолкнула осколок кости ближе, пока он не задел желе в его глазу.
— Не думай, что я не убью тебя прежде, чем позволю тебе уйти. И если ты сожжешь душу Яна, чтобы воскреснуть, я буду выкалывать тебе глаза тысячи раз, если понадобится, пока не узнаю, что ты останешься мертвым.
— Дура, — прошипел Дагон. — Это ничего не даст тебе, даже если ты преуспеешь. Ян никогда не заботился о тебе. Он только притворялся, чтобы использовать твою привязанность в своих интересах. Это то, что делает Ян. Он сделал то же самое со мной, помнишь?
Месяц назад я бы согласилась с Дагоном. Сейчас я знала, что это не так. Я заворчала, когда закончила десятый символ.
— Ты пытаешься уговорить меня убить тебя в этот момент вместо того, чтобы подождать и увидеть, смогу ли я спасти Яна? Если так, то не беспокойся.
— Я пытаюсь вразумить тебя, — отрезал он. — Отпусти меня. Я возьму свою жизнь в качестве компенсации за своих убитых людей и даже посчитаю счет равным между нами. Это лучшая сделка, которую ты можешь заключить.
— Я так не думаю.
Я начала рисовать одиннадцатый символ. Больше агонии врезалось в меня, и мое зрение на короткое время потемнело. Когда оно вернулось, Дагон наклонил голову. Теперь его глаз был в сантиметре от осколка кости, а не под ним.
Я подвинула обратно, пока багровая жемчужина не коснулась кончика.
— Двинешься снова, и ты мертв.
Затем я попыталась очистить свой разум от беспощадной боли. Еще один символ. Это все, что мне нужно. Моя рука дрожала, когда я смачивала палец в крови Дагона. Она все еще тряслась, когда я начала опускать ее, чтобы нарисовать. Кровь дрогнула, собираясь пролиться и нарушить заклинание. Я держала ее над грудью Дагона, чтобы, если эта багровая капля упадет, она не испортила другие символы.
Что, если я не смогу это сделать? Я раньше никогда не пыталась вызвать своего отца таким образом. Я знала это заклинание только потому, что Тенох заставил меня выучить его. Именно так он вызвал Смотрителя после того, как впервые спас меня. Если мне придется начинать все сначала, испытывая такую сильную боль, я никогда не смогу завершить этот ритуал!
Но… Я могла бы использовать свою вторую природу, чтобы закончить этот последний символ. Тогда бы боль не станет восприниматься мной. И не было бы страха перед тем, что случиться с Яном, если я потерплю неудачу. Я могу сделать это. Мне остается только позволить моей второй половине на мгновение вернуться на вершину-
Она вздрогнула в своих цепях, чувствуя свободу. Я почувствовала, как одна из их сломалась, и вздрогнула. Тогда я с усилием воли набросила еще больше цепей на нее. Тенох предупреждал меня, что произойдет, если я когда-нибудь полностью выпущу эту природу. Похоже, он был прав. Раньше я откачивала энергию по необходимости, но теперь, когда она почувствовала вкус контроля… вероятно, ничто меньшее не сможет удовлетворить ее.
И она не нужна мне для завершения ритуала! Тенох сделал это, когда впервые спас меня, не имея более могущественной другой природы. Менчерес тоже это делал однажды, хоть он отрицал это, чтобы избежать наказание совета. Ян не
