— Кто ты? — ухмыльнулась я. — И куда дел Грача?
— Ха-ха, — подарил мне кривую усмешку мужчина и принялся за дело.
— Неумело у тебя это получается, парикмахерское искусство — явно не твой конек, Грач, — не удержалась от очередной подколки я. — Маловато опыта?
— Отсутствие опыта тоже опыт, — ответил он. — На тебе вот потренируюсь, язвочка.
— Ты меня удивляешь, Грач.
— Знала бы ты, как я удивляю сам себя…
* * *
— Ну? — Васька заложила ногу за ногу и выжидающе уставилась на меня. Мы сидели на моей кухне и чаевничали. Давно не виделись, а в кафе выбираться было как-то лениво. — Я дождусь сегодня подробностей или нет?
— Каких подробностей? — сделала невинные глаза я.
Рогова потянулась ко мне через стол.
— Грязных, — выдохнула она и улыбнулась. — Или скажешь, у вас чисто платонические отношения?
Под напором Грача моя простуда продержалась три дня, потом отступила. Едва только это произошло, я попыталась вернуть свои защитные щиты на их законное место, но у меня ничего не вышло. Дима слишком глубоко успел пробраться в мою душу, чтобы его получилось так легко оттуда вышвырнуть. Да и мне больше… не хотелось?
— Я вообще не знаю, какие у нас отношения, — призналась я, не став лукавить. — И есть ли они.
— Снова здорово, — фыркнула Васька. — Никакой мужик не будет ухаживать за женщиной, если не имеет на нее далеко идущих планов.
— Это ты Грабовского имеешь в виду? — попыталась перевести стрелки я. — Он все еще увивается за тобой, как влюбленный мальчишка?
— И с сыном знакомиться не станет, — проигнорировала она меня, продолжив. — Как, кстати, Бодя его воспринял?
Я вздохнула.
Грач не только отвез меня домой, но и напросился на чашечку кофе. В коридоре нас в тот день встретило все семейство: Яга и Богдан, который сразу кинулся ко мне.
Сын обычно с опаской относился к незнакомым людям, особенно мужчинам, но к Грачу как-то неожиданно потянулся.
— Привет, малой. — Дима присел на корточки перед моим сыном и указал на игрушку в своих руках. — Любишь лошадок?
— Это не лошадка, а земляной пони! — гордо вздернул подбородок Богдан.
— Земляной пони? — на полном серьезе удивился Грач.
Яга лишь скрестила руки на груди, наблюдая за разворачивающейся сценой, но не вмешиваясь. Впрочем, как и я.
— Да, они круче, чем обычные, и связаны с землей, — объяснил Бодя.
— Расскажешь подробнее? — склонил голову набок Дима.
Мой мальчик с минуту сверлил мужчину внимательным взглядом, а потом деловито кивнул.
— Ла-адно, — протянул мой сын и махнул рукой. — Пойдем.
Они просидели в спальне несколько часов, и Грач ни разу за это время не запросил пощады. Мы с Ягой, словно шпионки, подглядывали за ними в щелку двери, но не вмешивались.
— Хватит сюда бегать, — сказала мне тогда Новак, позвав за собой на кухню. — Пусть мальчики играются.
— Мальчики? — хмыкнула я.
— Первые сорок лет детства самые тяжелые, — улыбнулась Ядвига. — Ты не знала?
Через два дня Грач организовал Богдану поездку на ипподром, чем окончательно его покорил.
— Неожиданно хорошо, — ответила я подруге, вырываясь из воспоминаний.
— Вот видишь! — сделала страшные глаза Рогова. — Я и говорю: у Грача на тебя планы.
— Дима мне просто помогает, — пожала плечами я.
Васька больше не стала озвучивать очередные понятные нам обеим доводы, просто покачала головой. Знала, что со мной спорить бесполезно, особенно если я на чем-то уперлась: намертво стоять буду.
На самом деле я просто боялась что-либо говорить или загадывать. Все, что происходило между мной и Грачом, казалось какой-то магией. Что, если она развеется от одного неловкого движения? Наверное, впервые в жизни я стала страдать суеверным страхом…
Все у нас с Димой строилось молча, по наитию, без договоренностей и совершенно иначе, чем с Глебом. Эта страна чувств, куда завел меня Грач, была неизвестной для меня территорией, где, казалось, на каждом шагу поджидает опасность…
— Халявкин не надоедает? — побеспокоилась Васька.
— Проблемы с клубом решились, нас никто не трогает, — ответила я. — Глеб на связь не выходит. Только меня почему-то не отпускает чувство, что это затишье перед бурей.
Возможно, я так сильно привыкла к плохому, что сейчас, когда все было хорошо, жила ожиданием подвоха.
— Женя сказал, что со своей стороны тоже поможет.
— Женя? — вскинула брови я. — Теперь он уже Женя?
— Не цепляйся к словам, — отмахнулась Васька, но отчего-то покраснела. — Он поможет.
— Грабовский — мой прямой конкурент, если ты не забыла, дорогая подруга. С чего бы ему помогать?
— С того, дорогая подруга, — таким же тоном ответила Рогова, — что он, в отличие от Халявкина, действует честно, предпочитает прозрачные схемы, и вообще…
— Ты его попросила, — закончила за нее я. — И, чтобы стать весомее в твоих глазах, этот хищный тигр решил притвориться ласковым котенком.
— Помощь никогда лишней не бывает, — пожала плечами Васька. — Или ты против? К тому же грешно отказываться от заведомо выгодных предложений. Грабовский — уважаемый человек и…
— А Дубравин как смотрит на ваше общение с этим уважаемым человеком? — заинтересовалась я.
— Бесится, конечно, Маргось. Ну а мне что? Пусть орет, хоть надорвется. Я уже подала на развод.
— И?
— И адвокаты Кеши, конечно же, будут всячески тормозить процесс, лишь бы все это не просочилось в прессу, но мне до этого дела нет. Я уже все решила, — твердо сказала она.
— Он… — я замялась, — как-то объяснил того мальчика?
— Отпираться не стал и дурочку из меня делать тоже, — невесело улыбнулась Васька. — Это действительно сын моего мужа. Кеша что-то там твердил про один раз по пьяни со своей помощницей, мол, это было много лет назад и он сожалеет, но…
— Ты не простишь, — предугадала ее выводы я.
— Предал один раз — предаст еще, — кивнула подруга. — Я же их видела тогда в гостинице. Можно предположить, что там они «просто разговаривали», как любит выражаться Дубравин, только между ними всегда останется сын — связующее звено. А я, Маргось, пожить хочу. Спокойно, счастливо, без драм и боязни, что мне кто-то опять вонзит нож в спину. Понимаешь?
Ответить я не успела, к нам зашла Яга.
— Что-то случилось? — сразу всполошилась я.
— Нет, Дмитрий пришел, я хочу организовать им с Богданчиком перекус.
— Как пришел? — удивилась я и поспешила в коридор.
