– Что ж, – улыбнулась царица, – будет тебе повод кума своего навестить. Нашелся ребенок. Отправляйся в путь как можно скорее, передай родителям, чтобы собирались, да в Городец отправлялись. Да пусть пока едут, припомнят приметы, чтобы ребеночка опознать. Токмо заранее их не обнадеживай сверх меры. Скажи, что нашелся в столице ребенок, а родителей найти не могут. Мало ли, их.
– Понял, – энергично закивал гонец, – со всей деликатностью обойдусь. А отправлюсь уже сегодня. К вечеру в Лопухинке буду, а оттуда с первыми лучами солнышка дальше поеду. Все лучше, чем ждать, пока ворота откроют.
Ступайте, – отпустила их царица.
– А что теперь делать с Марфой? – когда закрылись за гонцами двери, поинтересовалась Милица.
– Еще денек пусть с ней поработают, – пожала плечами Марфа Матвеевна. – Завтра отдам приказ, чтобы заперли понадежнее. Да надобно в Городец Никиту вызвать. Думаю, к нему у Елизара будет несколько вопросов.
– А у меня несколько добрых слов, – сквозь зубы процедила Василиса.
– Не надо, – хором произнесли Яга и царица.
Девушка засмеялась, а боярыня заметила:
– Вася, ты не обижайся, но после твоей пары слов стрельца из города пришлось куда подальше отправлять. И то подумать страшно, что творилось в городах да деревнях, через которые он путь держал.
– А куда его дели? – поинтересовалась девушка.
– Как можно дальше в скиты, – усмехнулась Милица. – Чтобы такие, как наша Матрена не смущали.
Василиса кривовато улыбнулась. В принципе, заслужил. Придется добру молодцу монахом становиться. Все одно, с личной жизнью у него все хуже будет, если только кто из богов проклятье молодой колдуньи не распутает. Могут, потому что ограничения у него нет. Или колдун какой сильный. Но точно не Костя. Тот бывшему другу помогать не станет. Не в последнюю очередь из-за Марфы, поссорившей его с любимой девушкой.
– Там ему самое место. Да чтоб не решил, раз военная карьера не задалась, то почему бы церковную не сделать.
– Для церковной ему учиться много надо, – покачала головой Марфа Матвеевна. – Самое большее, на что рассчитывать может, настоятель небольшого монастыря. Мужского. Если конкурентов не окажется. А не будет их только за Каменным Поясом, али у морей северных.
– Ну, обиделась, перестаралась, – виновато посмотрела на всех Василиса. А потом с выражением, изображая маленькую девочку, протянула. – Тетеньки, простите меня, я больше не буду.
Шутка удалась. Настроение у всех стремительно улучшалось. И когда расходились женщины из царского терема, то еще долго улыбались и беседе доброй и новостям хорошим.
Придя в свой домик, Василиса тут же попыталась нарисовать, найдут гонцы родителей мальчика, или придется продолжать поиски. На бумаге быстро проступили фигуры мужчины и женщины, обнимающих маленького ребенка. Больше девушка всматриваться в будущее не стала, и этого достаточно.
Небольшая тюрьма крепости была заполнена представителями жречества и высшими воинскими чинами. И было не понятно, кто кого и от кого сторожит. То ли пленников, чтобы не сбежали и чего не учинили, то ли наоборот, защищали их от недовольного народа. Хотя, сам народ уже успел несколько остыть, сменить гнев на милость, и даже прикидывал, чем из продовольствия можно поделиться с пленниками, чтобы и самим не сильно себя в убыток ввести.
Хотя, долго думать не пришлось. На месте лагеря захватчиков нашлись запасы, достаточные, чтобы прокормить людей какое-то время. Но становилось понятно, почему жрецы спешили с нападением – на обратный путь еды просто не хватило бы. А прокормить огромное войско охотой было не реально. Зверь разбегалось с их пути как можно дальше, чтобы не стать добычей.
Елизар Елисеевич, оценив ситуацию, почти сразу отправил часть своих войск обратно к Саратову. И все равно в крепости и вокруг нее было слишком людно и конно. Царь разместился в доме посадника. Послов, сопровождавших иностранные войска, распределили по домам состоятельных жителей, а остальные устраивались, как могли. Даже воевода предпочел ночевать на сеновале, где до этого устроились Кощей и царевич.
– Не понимаю, зачем отец, на ночь глядя, людей отправил, – задумчиво произнес Елисей. – Переночевали бы здесь, а утром двинулись в дорогу.
– Переночевать, может, и смогли бы, – покачал головой Козьма Силыч, – да только коням уже тесно. И так по краю леса вся трава объедена. А если еще эти три сотни? Людям и без того покосы попортили.
– Покосы не беда, – Кощей валялся на походном одеяле, под которое сгреб немного оставшейся соломы. – Коли напасть такая случилась, можно что-то придумать. Да хотя бы привезти оттуда, где с травами проблем нет. Опять же сами люди могут по лесным полянам пойти. Вот то, что ягодник кони поесть могут, то хуже.
– В любом случае, – подхватил воевода, идти им не так и далеко. Лес перейти, а там и остановиться на ночлег можно. И место хорошее, ручей большой, коням трава густая. Да и самим расположится удобно.
Царевич растянулся на сене, потом вытащил какую-то соломинку, которая особенно сильно колола спину, и сунул ее в рот. Немного пожевав, отбросил в сторону.
– Вот и еще одна проблема решилась. Скоро вернемся домой, вы с Василисой поженитесь, и все будет у всех хорошо.
– Если она меня не прогонит, – Кощей потянулся, потом повозился немного, приминая наиболее колючие травинки.
– Не прогонит, – усмехнулся воевода. – Где она себе другого такого мужа найдет. Не Никитку же привечать. Особливо после того, как сама его заколдовала.
– То-то я думал, что он от поварихи нашей, Февроньи, шарахался. А та все его нахваливала, – рассмеялся царевич. – Все подворье потом что над ним, что над нею потешалось. Хотя, особо рьяные быстро схлопотали, чем пришлось. Спасибо, если полотенцем, а коли у ней скалка в руках, али нож большой…
– Да мне страшно мимо проходить, даже если у нее ничего в руках нет, – усмехнулся Константин. – Пусть женщина в летах, но характер суровый, четверых мужей схоронила, троих сыновей в покорности держит, невестки по стеночке ходят. Даром что простая повариха. Даже не царю, а слугам готовит.
– Видная женщина, – усмехнулся Козьма Силыч. – Мне бы такую жену в свое время… А сейчас уже не рискну пятым быть. Перспективы не прельщают.
Мужчины рассмеялись. Февронья уже давно присматривала себе пятого мужа, но безуспешно. Становится пятым несчастным, не протянувшим с женой и десяти лет, желающих не находилось. Женщина не то, чтобы сильно переживала по этому поводу, но попыток не оставляла, потому что дому хозяин нужен, а сыновьям отец. То, что у сыновей самих дети подрастали, ее не волновало.
Разговор угас сам собой. Воевода просто отдыхал, понимая, что на следующее утро его ждут новые заботы, связанные с пленными, войском, подошедшими на подмогу отрядами, кои ждут долю добычи. То, что добычи не было, никого не волновало. Расплачиваться за помощь все равно придется. Понятно, прежде царь-батюшка распоряжения отдаст, но и самому что-то прежде обещать придется. Понять бы, не превысил ли допустимое, не пообещал ли лишку.
