Однокурсник тащил меня недолго, всего лишь до ближайшего оккупированного нашими студентами окна, где окружённый младшекурниками стоял гордый старшекурник, чаще всего заменявший ректора на наших парах и обычно служивший для нас наиценнейшим источником самой разнообразной информации. Вплоть до той, где можно купить вкусное пиво.
— …ребят, нет, вы же знаете, я не особо люблю распространяться на эту тему… О, Астра! — мгновенно изменившийся со скучающего на взволнованный тон вызвал коварные улыбочки на лицах моих одногруппников. А уж когда парень ещё и решил взмахнуть рукой с кофе в качестве приветствия, пролив попутно на себя половину, улыбочки из едва заметных превратились в откровенно наглые.
Я так понимаю, моя задача здесь мило постоять.
— Как дела? Нужна помощь с домашкой? — спрашивают у меня.
— Нет, мне запрещают пользоваться помощью, — вздыхаю тяжело, не уточняя, что запрещает мне никто иной как Мила под угрозой того, что она мне в постель пауков запустит, если я начну учиться нечестно.
Меня так даже папенька не пас.
— Парс, так что, ты будешь вести у нас занятия на этой неделе? — звучит невинный коварный вопрос, пока мне летит серия намекающих взглядов.
Да поняла я уже, поняла.
— Нет, — Парс тяжело вздыхает, — ребят, я не могу это комментировать.
Изящно заправляю выбившийся локон волос за ухо, движением привлекая внимание, которое, в общем-то, и так всецело принадлежало мне.
— Ну может сделаешь для нас исключение? — послушно флиртую, все еще чувствуя на себе требовательные взгляды. — Ты же знаешь, мы никому.
Парень смотрит на меня щенячьими глазами.
— Насколько я знаю, ректор всю эту неделю проведет в академии, — выдает едва дыша, — это ещё не точно, но кажется у него кончилась серия неотложных дел. Но никто не гарантирует, что новая не начнется в любой момент.
— Чем же таким он занимается? — подсаживаюсь вплотную к парню. Этот вопрос мы задаём давно, но внятного ответа получить так ни разу и не удавалось.
— Я же говорил, что не знаю, — очарование, столкнувшись со строгим внутренним запретом, начинает угасать.
— Но у тебя же наверняка есть какие-то предположения, ты же такой умный, — говорю вполне искренне, легко прикасаясь к его руке.
Старшекурсник снова начинает таять, а затем, нахмурившись, все же говорит:
— Вы же понимаете, что должность ректора академии у него скорее почетная, чем реальная, — шепчет, нервно оглядываясь, — то, чем он занимается на самом деле, и кого здесь для себя готовит, не знаем точно даже мы, выпускной курс. Ну а те, кто уже выпустились в академию не возвращаются и со старыми друзьями свою работу не обсуждают. Если вообще что-то обсуждают.
— То есть это что-то жутко важное и секретное? — делаю страшные глаза.
Парень моей иронии не улавливает.
— А ты думала! Явно что-то связанное с безопасностью и разведывательной деятельностью. Впрочем, говорят, — старшекурсник совсем понизил голос, вынуждая всех нас придвинуться ближе, — говорят, что обучение в каждом наборе его личной группы каждый раз отличается от того, что делали другие. Словно он набирает людей на разные специализации. В вашей программе, например, очень много разносторонних предметов и меньше боевой направленности, чем у нас. Полигоны всего три-четыре раза в неделю для нашего курса буквально непозволительная роскошь. Но при этом у нас не было актерского мастерства и этикета с первого же курса, да и программы общих предметов сильно отличались от ваших — были менее глубокими.
Интересно. То есть Андриан тут в самом деле хорошо устроился — сам себе кадры воспитывает под благовидным предлогом и при этом еще и почетные обязанности выполняет, получая определенный вес в обществе. Непонятно только, кто же он тогда такой. Глава какой-нибудь суперсекретной службы? Или, учитывая его принадлежность к королевской драконьей ветви, и вовсе представитель Совета Рас, формально управляющего всеми королевствами?
— А практики в нашем обучении бывают? — задумчиво уточняю. — Разве нельзя во время них хотя бы примерно понять, куда нас готовят?
— Практики как таковой нет, но есть практические задания «в полях». У каждого курса разные. У вас они тоже наверняка скоро начнутся — обычно посылать на реальные задания начинают после первой сессии.
А до первой сессии осталось пару недель…
Подскакиваю!
ДО ПЕРВОЙ СЕССИИ ПАРУ НЕДЕЛЬ!
Мысли о тайнах ректора вылетают из головы мгновенно!
— Ладно, Парс, спасибо тебе, — говорю на автомате, — пойду готовиться к занятию.
И к смерти.
Потому что сессию я не сдам.
— Удачи! — слышу крик, а затем тихое и несчастное: — Как вы так спокойно на нее реагируете? Она так улыбается, что я готов сдать ей все явки и пароли, даже если она о них не спрашивает.
— У нас уже иммунитет, — доносится веселое.
* * *
— Сегодня у нас будет занятие на полигонах, — бодрый голос ректора врывается в сонное сознание, лишь немного прогоняя дремоту. В последние дни сна не хватало настолько, что даже присутствие Андриана не могло достаточно меня взбодрить. — Не напрягайтесь, портальных испытаний и полос препятствий не будет — сегодня я покажу вам серию развивающих гармонию тела и магии упражнений. В классе их делать попросту неудобно, поэтому сейчас открою вам порталы до раздевалок и через десять минут жду на восточной площадке.
Мила дергает меня за руку, буквально на буксире дотаскивая до портала, но на середине пути нас вдруг останавливает неожиданное:
— В принципе Змеиная от занятия может быть освобождена, — якобы невзначай произносит ректор, — ей эти упражнения наверняка ни к чему.
Смотрю на его невозмутимое лицо, безразличный взгляд… и понимаю, что быть на этом занятии мне надо обязательно.
— Ну что вы, господин ректор, как я могу пропустить столь полезный урок. — Произношу почти угрожающе и удостаиваюсь раздраженного… какого-то ну очень раздраженного взгляда. Что же там за упражнения такие?
— Ладно, Змеиная, проходите, — цедит, — но учтите, любая провокация и я вас выгоню без угрызений совести.
Переодевалась я даже с некоторым предвкушением. Что же там за провокация такая, мне же уже хочется ее устроить.
— Астра, только давай…
— Давай, — сразу соглашаюсь, толкая Милу в сторону выхода.
Восточная площадка оказалась довольно тихим по меркам полигонов местом, находящимся в некотором отдалении от основных площадок и наполовину скрытым от глаз любопытствующих, которые тем не менее все равно нет-нет да и оглядывались на нашу компанию. Интерес ко мне в академии хоть и поутих немного, но вместо страха я теперь ловила восхищение и любование, которые оказались даже более утомительным вариантом проявления внимания. Правда, неудобства в основном касались моих одногруппников и четверки, мне самой внимание очень даже нравилось.
