- Я люблю тебя, - прошептала на одном вдохе я, - я готова пойти ради нас против своей семьи. Я готова жить с тобой хоть на улице. Только не оставляй меня!
- Это хорошо, Барби! - Матвей притянул меня за шею к своей груди. - Но думаю нам не придется идти против твоей семьи. Немного повоевать - да. Не более. Выстоять мы сможем только вместе. По-другому никак. И они примут нас, поймут и примут. А оставить тебя я не смогу! Я же дышу тобой...
Я всхлипнула. Не знаю от счастья, не знаю от слишком волнующих слов Матвея. А он тем временем развернул меня спиной к себе. Я попыталась сопротивляться, но он обхватил меня руками, заставляя послушно замереть в своих объятиях.
- Тсссс, маленькая. Я так соскучился и так хочу тебя поцеловать, что едва сдерживаюсь. Но мое лицо - это просто котлета. Действие анальгетиков заканчивается, и я уже не такой смельчак. Поэтому просто посиди со мной.
- Тебе больно? Да?
- Не до такой степени чтобы отпустить тебя и отказаться от твоего присутствия!
Мне было хорошо рядом с Матвеем. Но переживания за его состояние не давали мне успокоиться окончательно.
- Может я могу чем-то помочь? - прошептала, чувствуя, как его дыхание обжигает мой затылок.
Матвей вздохнул, но потом все же попросил:
- Пару таблеток обезболивающего. В аптечке.
Меня не нужно было просить дважды. Я рванула за лекарством так, словно от этого зависела моя жизнь. Благо я довольно много времени провела у Соколова в квартире, и найти аптечку мне не составило труда.
Матвей закинул таблетки в рот, запил их водой, принесенной мной и свалился на диван.
- Иди сюда, - Соколов похлопал по дивану рядом с собой.
После наших признаний я больше не видела смысла строить из себя скромницу, поэтому с удовольствием вернулась к нему в объятия. Его руки снова прижали меня к себе. Моя обнаженная спина в платье, которое я так и не успела ни купить, ни вернуть, ни снять была прижата к его футболке, но мне казалось, что ткани между нами не было. Было невозможно жарко. Я смело повернулась к Матвею и спросила:
- А можно я буду тебя целовать? Ты ничего не делай! Я сама! - на что Матвей вздернул удивленно брови. - Я просто тоже соскучилась.
- Ты уверена?
- Да. Только я. У меня совсем мало опыта. И я не знаю, как.
- Вот это вообще не вопрос, - Соколов довольно улыбнулся, - я покажу тебе, все что нужно .
От его тихого шепота по всему телу побежали мурашки, голова закружилась, и чтобы хоть немного отвлечься от это дурмана, я тихо спросила:
- И любовь покажешь?
- Любовь? Показать? - Матвей был удивлен.
- Да, Соколов! Покажи мне любовь!
Он долго молчал, изучая мое лицо, а потом сипло произнес:
- Не могу...
Теперь настала моя очередь удивляться. Я приподнялась на локтях и теперь наши лица разделяли несколько сантиметров. Неприятный холодок начал покалывать кончики моих пальцев, но, к счастью, не успел захватить меня в свой плен полностью, так как был разрушен довольным тягучим голосом парня напротив:
- Это невозможно сделать за пару часов, и даже за пару дней или недель. Чтобы увидеть мою любовь, тебе как минимум нужно выйти за меня замуж, родить двоих, может быть, троих детей и прожить со мной много-много счастливых лет.
Осознав произнесенные Матвеем слова, я облегченно выдохнула, а потом откинувшись на диван, заливисто рассмеялась:
- Это самое не романтичное предложение руки и сердца из всех сделанных предложений в мире!
- Ээээ... За то уверен, беспроигрышное!
- Я согласна на все!
Матвей прикусил губу, и уже в хорошо освещенной ранним утром комнате, я увидела, как блестят его глаза. Соколов был просто на седьмом небе от счастья, и этим своим счастьем заражал меня. И это счастье не омрачали ни его разбитое лицо, ни синяки и ни ссадины. Он сжимал меня, не давая свободно вздохнуть, показывая мне, что он больше никуда меня не отпустит.
- Как же я тебя люблю, Катя Торопова. Больше жизни., - его голос немного дрожал, выдавая его с головой. Для Соколова мой ответ был очень важен. Настолько, что он едва справлялся с волнением. Настолько, что мне стало понятно, что Матвей Соколов теперь со мной навсегда.
Я не знала, что ждало нас впереди, и чем начнется и закончится грядущий день, но в одном была уверена точно - мне больше не было страшно. Не страшно жить и любить. И даже быть любимой. Чтобы не случилось, я теперь знала, что у меня есть то самое плечо, та самая спина и та самая опора. И, конечно, та самая любовь.
Настоящая, всепоглощающая и всесильная.
И самое главное, взаимная.
Эпилог
Матвей
Полтора года спустя
В клубе, как всегда было оживленно. Оглушающая музыка, обжигающие софиты, пьянящие запахи - ничего не менялось. Прошло слишком много времени после последнего моего посещения, но, несмотря, на это, казалось, что я был тут буквально вчера.
А сидящие рядом Головин, Торопов и Яроцкий вообще напоминали мне мою бурную дикую молодость, где я не знал меры ни в чем. Девочки, алкоголь, необузданная страсть и мнимая вседозволенность. Но это были только воспоминания. А реальность была другой. И она меня устраивала.
Рядом со мной сейчас были мои самые близкие люди. Мои самые лучшие друзья, без которых я не видел смысла своей жизни. Нет, я бы без них справился, но мне было намного спокойнее и комфортнее, когда я знал, что они рядом. Где бы не находились.
Собраться чисто мужской компанией, без жен и детей, было моей идей. Мы слишком давно не собирались, и каждому из нас было что рассказать и чем поделиться.
Я наблюдал за своими друзьями сквозь бокал с водой.
Они расслабленно развалились на диване, и периодически чокаясь стаканами с коньяком, вели задушенный мужской разговор. Обсудили все. Начиная с работы, и заканчивая детьми Головина и второй тяжелой беременностью Насти Яроцкой, которая буквально через пару недель должна была родить Даньке еще одного сорванца.
Рыжий был на седьмом небе от счастья. Он болтал без умолку, рассказывая, как носится с Настей, выполняя все ее капризы, и как с нетерпением ждет дня икс. В его глазах было столько радости и гордости, что перебивать Яроцкого никто не решался.
Разве что Головин. Который был уже дважды папой и знал о детях не понаслышке. Даня и Максим делились впечатлениями о беременности своих жен, совершенно не смущаясь того, что были похожи на двух несмолкающих подружек, которых сами не так давно тролили за пустую болтовню.
Торопов в разговоре не участвовал. Он, так же, как и я, наблюдал за друзьями. Но я периодически вставлял хоть какие-то эпитеты, а Влад молчал. И я не знал, что думать.
