Книга Куплю твою жизнь - Елена Рахманина

Поднялся на ноги, ощущая, как быстро кровь покидает тело, а та, что ещё осталась во мне, бьётся в бешеном пульсе в висках, руках. Дрожью пробирая весь организм. Рубашка полностью пропиталась красным. Снял её, приложив к ране, чтобы не оставлять после себя кровавые следы.

Каждый шаг давался с трудом, на лбу проступила испарина, а звёздочки, мерцающие перед глазами, мешали смотреть вперёд.

К сегодняшней встрече я готовился. Поэтому за пределами кладбища меня ждали люди, которые «подчистят» за мной.

С трудом перебирая ногами, покинул это место и рухнул, едва завидев свои автомобили. Что происходило дальше, не помнил. Невыносимая слабость сковала тело, парализуя. Тьма накрыла с головой.

Сознание вернулось всего на пару минут, когда меня доставили в больницу. Надо мной навис мой старый друг и врач.

— Я не понимаю, что ты говоришь, Рат, — Дени вглядывается в моё лицо, хмуря брови, а я понимаю, что язык совсем не хочет слушаться.

Собственное бессилие злило неимоверно. Попытки собраться с силами ни к чему не приводили. Черепная коробка словно пустая, без мыслей и воспоминаний. Я пытался вычерпать из памяти какую-то важную информацию, вертевшуюся на языке.

Товарищ вколол что-то мне в вену, и я ощутил, как немного прояснилось в голове.

— Юрасов оставил Спичке долю. Свяжись с Зелимом, пусть поговорят с ней. Чтобы не принимала наследство, — всего пара слов высосала из тела остатки сил. Не знаю, что мне вкололи, но сказать ещё хоть что-то я уже был не в состоянии. Мне хотелось добавить, чтобы её защитили, если я не приду в себя. Чтобы привезли в мой дом. Но всё, на что хватило сил, — это смотреть в расплывающееся перед глазами лицо старого товарища.

Он что-то говорил, пока меня везли в операционную. Я слышал его голос, но не был способен обработать информацию.

В голове будто тревожно бил молоточек. Маленький и назойливый. Сколько прошло времени в беспамятстве, не представлял. Одно знал точно — нужно выбираться из этого вязкого болота мыслей и забвения.

Поднял веки, ощущая дезориентацию. Первые минуты не понимал, где нахожусь, как сюда попал. В палату вошла улыбчивая медсестра, поправившая катетер.

— Бураева позовите, — произношу вслух, связки будто пропустили через мясорубку. Голос сухой, хриплый.

Медсестричка отчего-то засмущалась и покинула палату. Через пару минут явился Дени. Выглядел измотанным и нервным.

— Ну ты и напугал меня, Сабуров. Привезли бы тебя ко мне на час позже, и не достали бы уже с того света, — качает головой, придвигая стул к моей койке.

— Жить буду? Сколько я находился в отключке?

— Если продолжишь в том же духе, то определённо нет. У тебя была обширная кровопотеря, тебе влили несколько литров донорской крови. Ты не приходил в сознание четыре дня. Я уже думал, пора твоих родственников извещать и готовить место на кладбище.

Фыркаю, по-прежнему ощущая слабость в теле. Оторвал руку от постели, а она вновь упала на неё. Четыре, блядь, долбаных дня потеряно!

— Надеюсь, ты не вздумал кому-то сообщить о моём состоянии? — Не хватало ещё, чтобы шакалы знали, что я при смерти.

— Нет, конечно.

Выдохнул.

— Что со Спичкой? Она сделала, как я велел? — возвращаюсь к насущному, ощущая, как глупо звучит мой вопрос. Наивно и совершенно неправдоподобно.

— Нет, — отвечает и тут же уводит взгляд в сторону, вызывая во мне волну неконтролируемого страха, — она уехала из дома Юрасова с ребёнком и одним из телохранителей.

Прикрываю веки на мгновение, отлично понимая, что эта неугомонная сама мчится неприятностям навстречу. С трудом принимаю вертикальное положение, опуская ноги на пол. И прихожу в себя ещё пару минут, сжимая пальцами матрас со всей силы.

Не разобрать, глаза отрыты или нет. И так и сяк результат один — темнота.

— Что ты творишь, Сабуров? Тебе ещё лежать нужно. Ты едва не скончался от геморрагического шока! — Дени нервничает, волнуется за меня. Как врач знает больше, а потому опасается сильнее.

— Тише, — прошу, — не так громко. Сделай что-нибудь, чтобы я не сдох в ближайшее время. Нужно её найти.

— Отправь своих людей. Они справятся, — чуть спокойнее отвечает товарищ, — мёртвым ты ей не будешь нужен.

А я не уверен, что нужен ей и живым.

Когда тёмная пелена прояснилась, я поднял на друга взгляд. Он год как сыграл свадьбу, и жена не так давно родила. Может, следующий довод окажется весомее.

— У неё мой сын, — произношу так, будто пытаюсь убедить сам себя, что это единственная причина, по которой мне требуется её разыскать.

Но занимаюсь самообманом в который раз. Я даже не уверен, что Юрасов мне не соврал. И всё равно хочу её найти. Увидеть вновь. Ещё не понимаю зачем. Убить или спасти. В любом случае не Ямадаевым решать её судьбу.

Дени выдыхает. Быстро соображает, что к чему, уже не задавая лишних вопросов. Трёт уставшее лицо руками.

— Есть одно сильнодействующее средство. Его применяют военные в случае получения огнестрельной раны на задании. Только знай, что потом будет ещё хуже, чем сейчас. Придётся вернуться в больницу.

Киваю.

Через пару часов полегчало. Состояние было похоже на похмельный синдром. В общем, терпимо. Голова болела, но мозг при этом работал чётко.

— Что-то известно о Серафиме? — задаю вопрос Зелиму, пришедшему в мою палату, пока мне делали перевязку.

Он нервно сглатывает, наблюдая за действиями медсестры. Не поднимая на меня глаз.

— Где-то час или полтора назад нашли тело её охранника на дороге.

Смотрю на него, ожидая продолжения. Сердце замерло в груди, перестав биться.

— Похоже, она успела скрыться.

Эти слова совсем не звучат уверенно.

Зелим раскопал всё, что мог, про её погибшего телохранителя. За день успев наведаться ко всем его родственникам. Вариантов осталось мало.