– Жизнь на юге разжижает тебе мозги. Откуда я знаю? Ни одна из твоих женщин не беременна, этой информации достаточно, чтобы делать выводы.
– Откуда ты знаешь про моих женщин?!
Повисла пауза. Тир отвернулся от мнемографа и внимательно посмотрел на сына:
– Дитя мое, что я должен тебе ответить?
– Правду, ясное дело.
– Правду… Я могу сказать, что на тебя доносят твои собственные духи. Ежедневно являются с докладами.
– К тебе? Да ты же в них не веришь!
– Зато они в меня верят. И до смерти боятся.
«Еще я могу тебе сказать, чтоб ты получше следил за своими мыслями, Риддин».
«Ну как всегда!»
– Ничего себе! – возмутился Гуго вслух. – Живем друг от друга в четырех арайи, половина материка, считай, а толку?! С тем же успехом я мог бы дома остаться.
Улыбки – зеркальное отражение друг друга.
И можно предположить, что способность общаться без слов тоже обусловлена поразительным сходством. Но и Тир и Гуго – оба знали, что похожи лишь внешне. Похожи, правда, как близнецы, разве что Гуго на полголовы выше, но за одинаковой внешностью абсолютно несхожие характеры.
И все же говорили без слов, при встречах моментально переключались в двухуровневый режим беседы, и сказанное вслух зачастую не имело никакого отношения к тому, что произносилось молча. В безмолвных диалогах Тир не умел называть сына христианским именем – это сразу обрывало связь.
Гуго фон Рауб носил христианское имя в память о матери. Но настоящим считал имя, полученное от отца. Об этом знали его сверхъестественные друзья и слуги, об этом знал Тир, об этом только люди не знали.
Людям и незачем.
С людьми, впрочем, у Гуго складывалось неплохо.
– Я голоден, – сообщил Гуго. – Ты как?
– Как обычно.
– Ради приезда единственного сына мог бы сделать исключение. Я ненавижу есть в одиночестве.
– А я ненавижу есть. Пойдем в столовую, все равно ты не дашь мне поработать.
– Конечно, не дам! Я, может, ради этого и летел в такую даль. – Гуго рывком поднялся с кресла и, улыбаясь, уставился на отца. – Тетка Хильда говорит, тебя в последние месяцы не видно и не слышно, только и делаешь, что гоняешь курсантов и летаешь. Ты, вообще-то, бываешь на земле?
– Ты собираешься учить меня жить?
– Хм… У меня была такая мысль. Ну вроде как, знаешь, проверка сил, молодой волк против старого. Но я передумал. Надо еще малость заматереть. А Эльрик, кстати, уже создал фонд на наше будущее омоложение.
– Ваше в смысле – Сорвиголов?
– Да.
Сорвиголовы – так они себя назвали. Небесная гвардия Эльрика фон Геллета, наследного принца империи Вальден, герцога Миатьерры. Эрик Вальденский дождался, пока сыну исполнится шестнадцать, и отослал на юг. Править. Доверил наследнику Миатьерру не самое благополучное из своих приобретений, зато одно из самых стратегически значимых.
Вместе с Эльриком отправился в Миатьерру и Гуго. Ну а как же, мало того что они с принцем друзья, так Гуго к тому времени числился в телохранителях его высочества. За прошедшие семь лет ситуация изменилась, и сейчас Гуго фон Рауб – канцлер Миатьерры, а также командует Сорвиголовами, особым авиационным подразделением, созданным по примеру вальденской Старой Гвардии и эстремадских Рыцарей Неба.
Все больше в Саэти пилотов, умеющих летать.
Но до сих пор почти все эти пилоты – ученики Тира фон Рауба. Он учил и учит людей летать… но не учит учить. От него по-прежнему хотят меньше, чем он может дать. И Эрику, и Эльрику-младшему, и Алексу фон Ольтану – всем им в первую очередь нужны боевые пилоты. Мастера, да. Которые, даже если бы умели, все равно не захотели бы тратить время на то, чтоб учить других.
Принцип, общий для большинства Мастеров-пилотов, Падре сформулировал еще тридцать лет назад. Пока им есть куда расти – они будут заняты только собой. У них нет времени на других. Они не бессмертны.
В отличие от Вальденского демона, уже не раз доказавшего свои бессмертие и неуязвимость.
А ведь Старой Гвардии так и не понадобились особые услуги клиники Гахса. Никто из старогвардейцев, вроде бы смертных и очень даже уязвимых, физически не перешагнул тридцатилетнего барьера.
Им было уже хорошо за пятьдесят, но они не старели – самые близкие люди Тира фон Рауба, – они не болели, им не мешали жить и летать старые раны. Посмертные дары – это не только запас жизней, это и молодость и здоровье. И, может быть, бессмертие. По крайней мере, до тех пор, пока приток посмертных даров не иссякает.
Риттер, когда понял, что не стареет благодаря поглощению чужих жизней, ушел из Старой Гвардии. Вернулся в орден. Его тамошнее командование сначала вроде бы не соглашалось на перевод – по крайней мере, Риттер не раз прошелся по поводу того, что в ордене св. Реска ради политических выгод готовы забыть о Боге, – но, в конце концов, просьба была удовлетворена.
Минус один старогвардеец. Плохо, но лучше, чем если бы Риттер против воли продолжил служить в Старой Гвардии. Из этого точно не вышло бы ничего хорошего. А так они остались друзьями и по-прежнему время от времени вместе летали и встречались в «Антиграве», иногда – чтобы обсудить дела пенсионного фонда, а иногда – просто так.
Падре пришлось привыкать летать без Риттера. И не потому, что изменился состав звеньев, а в том, что – без Риттера. К своему ведущему, к своему ведомому привыкаешь не потому, что вы слетались за много лет. Вовсе не поэтому… И хорошо, что Падре счел причины, побудившие Риттера уйти, дурацкими и даже «еретическими». Для Риттера неприемлемо продлять свою жизнь за счет убийств, а для Падре – абсолютно нормально жить, отнимая жизнь у врагов.
Вот, спрашивается, кто из них бывший священник, а кто всегда был солдатом?
– Время летит, – констатировал Гуго, накладывая в свою тарелку понемногу с каждого блюда, – Сорвиголовы не становятся моложе. И не так уж много времени осталось до того дня, как Эльрик отправит нас на операцию.
– Тебя не отправит.
– Знаю.
«Но как это работает? Иногда я отдаю Сорвиголовам какую-то силу…»
«Посмертные дары».
– Пап, вот скажи, если ты меня не ждал, то для кого вся эта еда?
– Я тебя ждал. Напомнить про духов-доносчиков?
«Но я не умею их отнимать!»
«Ты получаешь их от меня. Но как это работает, я и сам не знаю. Каждый раз, когда я забираю посмертный дар, ты получаешь какую-то часть. Рано или поздно накапливается запас, который ты отдаешь своим пилотам. Этого достаточно, чтобы лечить их, но недостаточно, чтобы сделать бессмертными».
