Рыбинских было слишком много. Бойцы карательной роты вели прицельный огонь по наступающему противнику, выкашивая его, но от этого рыбинских не становилось меньше. Деев видел, что многие идущие в атаку бойцы имели нашивки на правом рукаве с изображением секиры, что говорило об их принадлежности к рыбинским вооруженным формированиям. Похоже, Черномор слишком долго медлил с введением войск. И его опередили на повороте. Сомнений быть не могло, рыбинские расставили для них ловушку, в которую Деев с размаху и угодил. И теперь как не сопротивляйся, не рыпайся, но им основательно подпортили хребет, и выкарабкаются они или нет, вопрос большой. Но одно точно, одной карательной ротой в Угличе порядок не наведешь. После того как Секира привел своих людей на прокорм, нужна более серьезная сила, чтобы выбить его отсюда.
Очередная волна наступления покатилась к торговому центру. Бойцы двигались короткими перебежками, прячась за деревьями, пригибаясь к земле в надежде, что пуля дура и их не заметит. Но пуля неизменно находила свою жертву. Вот откуда-то появился мальчишка, который крутился все время под ногами, пока они разворачивали оборону вокруг торгового центра. Пронырливый такой и любопытный, как сто чертей. Кошель насилу его прогнал, пригрозив пристрелить, если будет продолжать мешаться. И вот он взялся откуда-то, словно из-под земли, и побежал мимо ярославских грузовиков, стараясь убраться с мертвого пятачка. Но кто-то из наступающих прервал его бегство. А быть может, это шальная пуля ярославских постаралась. Мальчишка споткнулся и упал лицом в асфальт. Какое-то время он еще подергался и затих.
Страшное дело, когда на войне гибнут дети. Одно дело, когда под пули идут мужики, что жизнь поведали, женщин познали, хлебнули и радости и горя полной чашей, искушенные во всем люди. Другое дело, когда вот так ни за что ни про что губятся молодость, неиспользованные возможности, нерождённое потомство, сама недавно проклюнувшаяся жизнь.
Дееву так отчаянно стало жалко этого парнишку, что он вскинул автомат и вернулся в бой. Слева наступали люди без нашивок, похоже, представители одной из местных группировок, но точно не часовщики. Те, прознай, что в Углич пришли люди Черномора, отказались бы воевать, наоборот, развернули бы свои автоматы против рыбинских. Шаман хоть и подлый тип, но у Секиры на него свой зуб имеется, а Секира не имеет привычки прощать врагов.
Деев бил короткими очередями, стараясь беречь патроны. Вот кувыркнулся седой боец, получив смертельное ранение в грудь. За ним на землю отправился бородатый мужик, его глаза излучали веру в то, что уж он-то прорвется и выживет в этом бою, с этой верой глаза и потухли. Потом Деев отправил на тот свет еще парочку боевиков, и лавина огня накрыла его. Пришлось спрятаться за стену, пытаясь слиться с нею, и молиться о возможности перехода в двумерное пространство. От стены летели осколки, штукатурка. Одним из осколков Дееву рассекло щеку, но он не обратил на это внимание.
На площади появились грузовики противника. Они разворачивались, останавливались, и из них посыпалась живая сила, которая тут же устремилась волной на торговый центр. Еще один грузовик на полном ходу пересек площадь, протаранил оборону ярославских и взорвался. В последний момент из него выскочил водитель, он перекатился через голову, вскочил на ноги и бросился бежать подальше от поля боя. После взрыва Деев оборвал его бегство точной очередью в спину.
Его люди еще долго могли держать оборону торгового центра, но какой в этом был смысл? Они всего лишь каратели, а не регулярные войска. Их не так много, чтобы противостоять тому хаосу, что царил за окном, да и силы их таяли. Рыбинские убивали их медленно, но верно. Еще несколько часов – и с ними будет покончено, если они будут просто отсиживаться.
Деев вызвал Кошеля и приказал ему отправить бойцов за оружием и боеприпасами, которые они привезли с собой. Хорошо, что этот транспорт не пострадал от атаки рыбинских. Кошель отправил трех бойцов к грузовику, им удалось вытащить ящик с боеприпасами, пару гранатометов и что-то еще по мелочи, но донести до торгового центра они это не смогли. Полегли как один, не успев отбежать и на пару метров от грузовика. Кошель отправил новую группу бойцов, но приказал передвигаться по одному, чтобы рыбинские их не перещелкали оптом. После того как еще два солдата погибли, Кошель отказался от этого намерения.
Рыбинские просекли, что ярославским отчего-то отчаянно требуется добраться до этого грузовика, и сосредоточили огонь на подступах к нему. Так, что чтобы раздобыть оружие, требовалось положить всех, кто еще дышал и мог сопротивляться неизбежному.
Деев прислушивался к себе и не понимал, откуда у него взялись такие пораженческие настроения. Ведь он ехал сюда как победитель, но стоило угодить в засаду, как от его уверенности не осталось и следа. Все-таки за последнее время ярославские настолько уверились в силе своего оружия и привыкли к тому, что подконтрольные им земли ведут себя покорно, а если вдруг начнут роптать, достаточно только пригрозить стволами, как бунт прекращается, что сейчас Деев испытывал горькое разочарование от того положения, в котором они оказались. И если Черномор не пересмотрит свое отношение к жизни, то у него разочарование будет куда более катастрофическим. А для того, чтобы Черномор мог подготовиться к грядущей войне с рыбинскими, Деев должен предупредить его о том, что Секира выкопал топор войны и отжал себе Углич.
Деев вызвал к себе Кошеля. Тот, пригибаясь к полу, подбежал к командиру.
– Надо отступать. Долго мы тут не продержимся – эти ребята настроены решительно. Можно, что-то из техники раскочегарить? – спросил Деев.
– Техника в основном выведена из строя, – доложил Кошель.
– Собирай бойцов, мы отступаем. Есть тут кто-нибудь, кто хорошо знает местность?
– Среди наших нет. Но я очкастого управляющего магазином оставил при себе на всякий случай.
– Я же приказал их отпустить, – удивился Деев.
– Да на хер отпускать, если нам может язык потребоваться. Магазин принадлежит Гривенному. Вот этот очкарик нас к своему хозяину и приведет. А уж там мы перегруппируемся и сообщим Черномору, что ситуация в городе изменилась в худшую сторону. Секира бросил нам вызов. Он открыто выступил против Черномора, – озвучил стратегию Кошель.
– Принимается. Пусть очкарик показывает нам дорогу. Отступаем, – принял решение Деев.
Приказ поступил ко всем уцелевшим бойцам. Кошель выбрал бойцов, которые останутся в здании, чтобы прикрыть отступление основных сил ярославских, а потом сами уйдут. Деев понимал, что главное условие никто не озвучивал – «если уйдут, если рыбинские их отпустят». Прикрытие составляли пять бойцов, которым оставили по максимуму боеприпасов. Деев сказал им короткое напутствие, которое, если отшелушить от мата и ругательств, сводилось к короткому слову «Держитесь!». Теперь они должны выиграть для них время, чтобы Деев с остальными смогли отойти на безопасное расстояние. Деев запомнил лица этих бойцов: мрачные, решительные, с печатью обреченности.
На первом этаже его дожидались Кошель и рядовой, кажется, его звали Ракитин. Он стоял за спиной очкарика, который дрожал и выглядел весьма бледно, и следил, чтобы торгаш не сбежал. Очкарику было очень страшно, в таком страхе можно много наделать глупостей, расплатой за которые будет дырка в голове.
