Когда остаток моей сигареты летит в воду, раздается несколько громких всплесков. Брайан скулит на полу катера.
— Пора, Келли! Не будем заставлять наших друзей ждать.
Брайан сопротивляется, когда я поднимаю его и пытаюсь столкнуть за борт. От большой кровопотери, у него совсем нет сил бороться со мной.
— Будь проклят ты и твоя шлюха. — раздается его голос прежде, чем темная вода Миссисипи принимает его тело.
Я завожу двигатель, работа которого заглушает крики Брайана. Около пятнадцати аллигаторов за минуту разрывают его на куски, когда я уже держу курс на Новый Орлеан.
Тачку Брайана постигает такая же участь. Вода Миссисипи скрывает и ее ниже по течению. Я возвращаюсь к бару, где оставил свой «Форд». Часы на приборной панели показывают два часа ночи. Я спешу в Даун-Таун, не жалея автомобиль.
В квартире стоит оглушительная тишина. Я скидываю у порога толстовку, запачканную кровью Брайана.
— Микки? — мой голос эхом проносится по помещению.
Все ее вещи на месте. Пиджак Сэма валяется на полу у двери в ванную комнату. Я поворачиваю ручку, но дверь заперта.
В ответ раздается только громкий всхлип.
Мой кулак врезается в деревянную поверхность.
Я закрываю глаза и упираюсь лбом в дверь.
Новый всхлип заставляет мое сердце разрывается на куски.
После этих слов я открываю дверь одним ударом ноги и застываю на входе в ванную комнату. Микки сидит под струями душа в том самом разорванном платье. Вода наверняка уже давно стала холодной. Она дрожит, обхватив свои колени. Девушка переводит взгляд на меня и, кроме ненависти, я ничего не вижу в этих больших голубых глазах.
Глава 46 Микаэлла
Густой туман моего отчаяния, пробирается под кожу, и впитывается в кровь. Как за мной закрывается дверь в ванную комнату? Не помню. Дорога, здание, Оливер, лифт — абсолютно чистый лист. Пиджак Сэма спадает у порога ванной, и я стремлюсь смыть с себя гнилой налет чужого парня.
Едва поворачиваю кран, как поток ледяного огня, вырывается из лейки душа. Это пламя быстро вводит меня в транс. Я оказываюсь на границе между недавним признанием в любви от Коула и блаженными стонами Брайана Келли. Вода льется на голову, укутывает плечи, забирает всю солоноватую боль, что сочится из моих глаз.
Сумасшедшая дрожь конечностей, превращается в вязкую, клейкую, тусклую безысходность. Хочу умереть. Смерть? Это слово больше не пугает меня. Оно, как свет маяка на далеком берегу. Всего лишь нужно доплыть и подняться на смотровую площадку. Медные лучи прожектора приведут к спасительному островку.
Дверь отлетает к чертям собачьим, и миндальные глаза Коула, зависают на мне. Ненавижу. Так ненавижу, что мысленно оборачиваю вокруг его шеи канат и подвешиваю под потолком. Я смотрю, как он корчится в муках, и напеваю идиотскую песенку про висельника:
«…Висельник Джек на веревке болтался,
Висельник Джек в любви признавался,
Джек-коротышка слова проглотил,
Зачем же ты, Джек, овечку, убил?…»
Лед продолжает струиться по трубам. Я выбираюсь из ванны и ударяю Коула по лицу. Затем поджимаю губы, пару раз наворачиваюсь на кафеле, но все же, достигаю цели в виде спальни. Живо переодеваюсь в джинсы, футболку и худи черного цвета. Так намного комфортней разгуливать по городу. Коул молчит. Он ходит по моим пятам, и черт подери, молчит! Когда, я сажусь, чтобы завязать шнурки на кедах, говорю всего одну фразу:
— Утром, я заберу свои вещи. Пожалуйста, не усложняй всё и дай мне спокойно уехать. А еще лучше, если тебя вовсе не будет дома.
— Я не дам тебе уйти ни сейчас, ни когда бы то ни было! — наконец раздается его хриплый голос.
Коул опускается возле меня на колени. Его глаза пытаются поймать мой взгляд.
— Микки, прости, что меня не оказалось рядом, когда он…
Его голос дрожит. Он перехватывает мои пальцы, которые пытаются справиться со шнурками, и сжимает мою ладонь.
— Отвали! Не трогай меня, не удерживай, не приближайся! — я силой выдергиваю руку, пинаю Коула со всей дури и хватаюсь за дверную ручку. — Я не хочу тебя видеть!
— Я убил его, Микки. Убил за то, что он сделал с тобой. — тихо произносит парень, не поднимаясь с пола. — Пожалуйста, детка… не уходи…
— Мне плевать, ты понимаешь? — набираю в грудь воздух, чтоб не потерять сознание. — Ты обещал, что никто не причинит мне боли, никто не прикоснется ко мне вот так! Обещал! Я…я… жить не хочу, Коул и в этом ты виноват!!! Вся твоя жизнь, дерьмо! Наверное, прав был Гаррет, говоря о том, что ты навсегда погряз в своём болоте!
Открываю дверь и решительно шагаю к лифту.
— Ты думаешь, я сейчас чувствую себя лучше, чем ты? — Коул не отстаёт ни на шаг. — Я знаю, что я во всём виноват! Меня не было рядом, когда ты нуждалась во мне. — он преграждает мне путь и, заключив мое лицо в свои ладони, добавляет. — Прости меня, прости! Я люблю тебя, Микки! Пожалуйста, вернись домой.
Я принимаюсь колотить его руками, ногами и даже собственной сумкой. Как только створки лифта раскрываются, заскакиваю и быстро нажимаю кнопку с цифрой один.
— Ты мне не нужен. И все, что я говорила о любви, ложь. Катись к черту, Коул!
Прислоняюсь к зеркальной стенке и ощущаю движение.
***
Новый Орлеан превращается в хорошо продуманный квест. И если ты заранее не получаешь инструкции и карту, то легко можешь заблудиться. Серебряные дождевые нити в свете ночного города образуют кроваво-красный занавес. Я иду, раскидывая их в стороны. Лужи под ногами стонут от моей тяжелой поступи, а бензиновые разводы, украшают черные джинсы, как настенное граффити. Останавливаюсь посреди полупустой улицы, и судорожно провожу рукой по мокрым волосам. На моем развернутом к небу лице, оседают тяжелые дождевые капли. Я высовываю язык и ощущаю безвкусную, спасительную свежесть. Она обязана вытащить из меня искалеченное нутро и хорошенько потрясти, держа за нервные окончания. Иначе, я просто не выдержу эту ношу, что разрывает на куски.
Две девушки под яркими, оранжевого цвета зонтиками, нечаянно задевают меня своими сумками. Обе извиняются и заскакивают в ночной клуб, что располагается в трех шагах от моего местонахождения. Я следую за ними.
Охранник изучает мой внешний вид и пропускает в заполненное людьми помещение. Внутри яблоку негде упасть. Направляюсь к бару, но и там, нет свободных стульев. Внезапно, парочка с коктейлями, освобождает уголок. Бармен широко улыбается и ставит передо мной рюмку текилы с долькой лайма. Похоже, ему не впервой обслуживать таких, как я. Разом заливаю алкоголь в горло и морщусь, сжимая губами цитрус. Прошу повторить этот трюк еще пару раз, и не замечаю, как весь комок боли в груди, оборачивается толстым слоем безразличия. Да, я временно ничего не чувствую.
