Кстати о чудовище.
Некоторое время назад в Белор приходили двое, одетые нищими. Высокий мужчина и худенькая женщина. Лица у обоих скрыты капюшонами. Искали старшего конюха царской конюшни Кима и его жену Селлу.
В тот же день они покинули город, а конюх с женой вышли проводить их за стену и оттуда далеко в поля.
Стражник, стоявший в тот день в карауле у городских ворот, видел на руках нищенки широкие золотые браслеты. Потом еще более странную вещь — будто далеко над полями блеснули темным золотом гигантские крылья. И что странно, старый конюх и его толстуха жена, когда притащились обратно, казалось, светились от счастья.
Но стражник решил, что просто перегрел голову на солнце, потому что день слишком жаркий. Доложить об этом было некому, царь с утра пьян. Вот и он приложился к бутылке да и забыл. Откуда ему было знать, что те двое оставили конюху тайное послание для царевича Солгара.
Царевич улыбнулся. Через год как раз удастся немного разгрести дела царства и успокоить сестру, может быть, даже выдать замуж племянниц.
А потом уже с чистой совестью заняться драконологией. Натурные исследования, генеалогия и все прочее.
P.P.S. Через год
Через год разгрести дела царства не удалось, зато вернулся из Салимского храма Мелиар. Вел он себя немного странно. Особенно эти его утренние ритуалы, когда одетый в простые холщовые штаны и рубаху царь с рассветом поднимался на городскую стену и выполнял некий таинственный комплекс упражнений.
Однако вид у царя был просветленный и вполне вменяемый. Разве что перестал интересоваться набегами на соседей, не пил и не посещал спальню царицы Фелисы. Но в остальном, если не обращать внимание на недовольство сестры отсутствием мужа в постели, Солгар вполне мог оставить Белор на Мелиара и ускользнуть от нескончаемых дел царства хотя бы на время.
Ибо первый том его фундаментального труда по изучению драконов начинался с генеалогии. Понятно, что сведения следовало собирать в эпицентре событий, и Солгар отправился в Киремос. Помимо всего прочего, будучи человеком ответственным, он считал своим долгом не упускать из виду царство, истинными наследниками которого являлись Зэйн и Геста.
В приграничном Ахарде к нему неожиданно присоединился Лесарт. Царевич был удивлен, однако, зная наставника, он, наверное, был бы удивлен куда больше, если бы этого не случилось.
— Приглядываете за наследством племянника? Или, может быть, решили сами занять трон? — не без ехидства поинтересовался Солгар.
— Ни то, ни другое, — невозмутимо ответил Лесарт, потом добавил, глядя вдаль: — Я иду отпустить брата.
Солгар не очень понял, что имел в виду наставник, впрочем, он и раньше часто не понимал его туманных речей. Но Лесарт был серьезен, и царевич предпочел не задавать лишних вопросов, а увидеть все на месте.
В Киремосе было как в Белоре год назад. Состояние, которое можно охарактеризовать, как разруха. Нет, конечно, там не наблюдалось того развала и запустения. Царство не разрушили враги, но пропала волшебная атмосфера, лоск, совершенство. Казалось, даже сиявшие жизнью фрески потускнели и истерлись.
Как будто со смертью жестокого тирана, все внезапно утратило краски. Как ни странно, но в той красоте, что поражала всех, кто прибывал в Киремос, было слишком много от магии и личного обаяния самого Гелсарта. А теперь огонь, подсвечивавший все это изнутри, погас. Остались просто стены. Голые и мертвые.
Лесарт грустно усмехнулся:
— Вот это и полюбила в нем Ивалион. Красоту, которую он мог творить. А вы думали, в Гелсарте не было ничего хорошего? Было…
— Но почему тогда… — с трудом выдавил потрясенный Солгар.
— Во всем виноват выбор, что мой брат сделал когда-то. А судьбу уже не изменить. Но он отчаянно нуждался в свете, потому и искал потом Иву во всех женщинах. И так до безумия хотел обрести в Гесте.
— Получается, если бы он смог удержать Ивалион, все было бы иначе?
— Возможно, — потупился Лесарт отряхивая полу кафтана. — Но тогда бы не родилась Геста, а Зэйн так и остался бы чудовищем и никогда не обрел свои крылья. Но ведь не просто же так родится в мире дракон? Все взаимосвязано, и древние предсказания и легенды должны исполняться, иначе, какой в них смысл?
Солгар пожевал губами. Возразить тут было нечего.
— Кстати, царевич, вы нашли объяснение феномену, — вклинился в его раздумья голос Лесарта. — Откуда у Гелсарта мог взяться сын дракон?
— Э… Нет, — выразительно кивнул внезапно покрасневший царевич. — Пока нет. Но я занимаюсь исследованиями. Именно за этим я сюда и приехал.
И тут же парировал:
— Кстати, было бы очень интересно посмотреть, как вы станете отпускать брата.
— Что ж, для этого нам придется отправиться в Лабиринт.
Больше всего Солгара в Лабиринте, в который теперь можно было беспрепятственно проникнуть, поразил специфический мох. Его кустики с голубоватыми светящимися цветочками были повсюду, прорастали на поверхность, заполняли все трещины и углы.
Внутри было темно, как в пещере, лишь из трещин просачивались лучи света. Собственно, на гигантскую пещеру, заросшую корнями и паутиной и был теперь похож Лабиринт. Гулко отдавались шаги по растрескавшимся плитам. Взлетели к потолку стаи летучих мышей и сов.
— Здравствуй, брат. — позвал Лесарт, остановившись в центре зала.
У Солгара зашевелились волосы на голове, когда перед ними материализовалась полупрозрачная тень властителя Гелсарта. Надо отдать ему должное, царевич был человеком мужественным, иначе…
— Я отпущу тебя к той, кого ты всю жизнь искал, — проговорил Лесарт, протягивая призраку раскрытую ладонь.
Тот взглянул с недоверием, потом протянул было руку и сразу отдернул.
— Мне страшно.
— Уйти не страшно, брат, страшно никогда не найти свою любовь, — ответил Лесарт
— Примет ли она меня? — мрачно проговорил призрак.
— А это уже будет зависеть от тебя. Здесь тебе все равно делать нечего.
Странно было видеть, как руки братьев сомкнулись, а потом тень властителя исчезла. И все? Вот так просто? Даже грустно стало как-то.
