Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
– Ты девочка умная, так скажи мне. Скажи мне, што здесь, типа. Ты там была, куда мы Беннета запихнули. Что это? Скажи мне, ага?
Она покачала головой.
– Сначала расскажи мне о Беннете.
Драч стиснул кулаки и принялся вышагивать возле окна, как будто жаждал очутиться по ту сторону решетки.
– Манда вонючая. Это он виноват. Он нас сюда пустил, типа. Што, он думал, мы поверим в ту чухню, которую он в Скрабсе рассказывал? Все пошло по пизде. Из-за нее, типа. Из-за нее.
Ненавижу эту тварь. Фергал теперь такой же поехавший, как Беннет. Одежду больше не стирает. И куртку ни разу не снял, типа, с тех пор, как его выпустили. Я это знаю. Нечистые чисты, вот чего он мне повторял, когда я говорил, што от него несет. Беннет то же самое говорил в Скрабсе, типа. У него из волос расческу вытащить не смогли. Сбривать пришлось. Он вшами кишел. Напал на охранника, когда его из шланга поливали. – Драча трясло; это были почти конвульсии. – Беннет был грязный ублюдок. Всегда был. Но не Фергал. У него была гордость, типа. Што их такими сделало?
– Это дом Беннета?
– Ага, именно так. И все тут его. Ни хуя моего тут нет, типа. И я им расскажу, типа. Да, расскажу. Уж об этом не беспокойся. Они узнают, кто тут што делал.
– Зачем семья Беннета ее здесь поселила?
Драч содрогнулся и почесал руки под рукавами.
– Она тут, типа, уже была. Когда его мамаша с папашей дом купили. Што-то «плохое» в доме было очень давно. Беннет так говорил. Это не мой дом, говорил. И не мамаши с папашей. Не важно, чье имя на документах и кому чего завещали, он всегда говорил, што это место принадлежит Мэгги. Так было до того, как его семья тут поселилась. И он говорил, што она любит, когда все делают, как она хочет.
– Но вы пришли сюда. Вы остались.
Драч снова сжал кулаки и чуть ли не выплюнул рассказ о том, о чем явно жалел:
– Мы думали, Беннет поехавший. Почуяли легкие деньги, когда он сказал, што будет тут девками заниматься, как его папаша делал. Господи, какие бабки они тут зашибали. Какие бабки мы могли бы зашибить. Даже думать больно. Просрали. Все просрали. Это преступление. Но он реально хорошо придумал с девками. Беннет. У него с папашей было тут классное маленькое дельце, которое мы хотели прибрать к рукам, когда Беннет ласты склеит, типа. А он оказался псих. И вся семья у него была психи, раз держали дома эту хрень… Это у них религия была. Представляешь? Такая религия.
Беннет говорил: никогда не заходите в ту дверь внизу. Потому што там никто не может жить, типа. Его папаша там свихнулся, ага. Он там с ней годами жил, типа. Мамаша сбежала нахуй. Поэтому соцработники забрали Беннета у папаши, когда он пацаном был. Папаша у него был ебанутый.
И все только хуже делалось, когда они ей девок отдавали, типа. Кого ей ни дай, тот долго не протянет, он говорил. Все повторял: она большая. Она теперь так выросла, што прикончит тебя, когда наиграется. Мы думали, он свихнулся из-за наркоты, на которой сидел. Морфий. Но там што-то было. Эта хрень, которую Фергал начал слышать.
– Почему вы заперли там Беннета?
– Рак. Ему недолго оставалось, и он начал нас доводить. Блядское нытье. Кашлял все время, как манда. Мы в камере спать не могли. Тогда он и начал бредить о том, што внизу живет. Постоянно, типа. Я думал, это из-за морфия, што ему в лазарете давали, у него бред и глюки начались. Говорил, будто слышит всех девок, которых прикончил. И тех, которых папаша прикончил, тоже. И тех, кого прикончили другие, до того, как его семейка сюда переселилась. А потом мы сюда приехали, а он все твердит, што не уверен, будто хочет в доме оставаться. Думал, што это была ошибка – вернуться домой. Он сюда умирать приехал. Говорил, што у него какой-то план. Договор с этой хренью внизу. Его из Скрабса досрочно выпустили, из-за рака. Но он не был уверен, што хочет его исполнять, этот договор. Начал твердить, будто хочет вместо этого в хосписе помереть. Мы сказали, штобы он шел на хуй, потому што он должен был нам помочь с девочками. Научить, как это делается, и все такое.
Я думал, он бредит. Не понимал, што он несет. А Фергал понимал. Потому што она и с ним уже разговаривала. Сказала ему, типа, што хочет Беннета. Штобы он к ней туда пришел. Што он ей обещал чего-то сделать, когда из тюряги выйдет. Этот дом ничего не забывает. И когда мы как-то ночью забухали, все, типа, вышло из-под контроля.
– И вы заперли его там. Смертельно больного человека. Вы хотели, чтобы он умер. И думали, что убили его, затолкав туда.
– Думали? Он был мертвый. Фергал проверял. И ночи не протянул. Никто не выживает, если так орет. Никогда. Кроме тебя.
Стефани улыбнулась настолько загадочно, насколько могла.
– Она теперь с тобой, так ведь? Он этого боится, а? Фергал от страха срется, потому што она с тобой говорит. Я прав. Я знаю, што я прав. Она перешла от Беннетова папаши к Беннету, потом от Беннета к Фергалу. А потом от Фергала к тебе. Я, блядь, это знаю. Никому нельзя верить. Ничему нельзя верить. Чего она теперь хочет? Скажешь мне? А? А? Чего она хочет?
– Освободи меня. Выпусти меня. Я скажу, что ты мне помог. Что ты тоже был пленником. Двое против одного. Ты боялся за свою жизнь, и правильно делал. Потому что когда Фергал расправится со мной, Драч…
– Иди на хуй! Ты ничего не знаешь.
– И когда он расправится со Светланой…
– На хуй иди! Мы с ним давние кореша. Мы с ним во что только не влипали.
– Настанет твоя очередь.
– На хуй иди, я сказал.
– И ты это знаешь.
– Блядь, блядь, сука. – Драч провел по лицу пальцами и потряс головой. Это было ему не по зубам. Он развернулся, подбежал к кровати и схватил пузырек с кислотой.
– Скажи мне! Скажи мне, чего она хочет? Еще девок? Этого ей нужно, а? Больше девок? Вот што я должен сделать, штобы она меня не тронула, да?
– Ей нужна компания, Драч. То же, что было нужно всегда, – сказал от двери Фергал, прежде чем войти в комнату и медленно закрыть за собой дверь.
Пятьдесят девять
Прошло несколько часов; снаружи было темно. Стефани чувствовала, как к ней пытается вернуться человечность.
Минувшей ночью шок заглушил любое понимание того, кем она была, и только усилил свою притупляющую чувства хватку после новой утренней жестокости. Но теперь та ее часть, которая фиксировала страх и грусть, и надежду, постепенно раскрывалась, напоминая Стефани, кто она такая и как должна реагировать на то, что с ней происходит. Часть ее души выбежала на дорогу и вопила перед лобовым стеклом Стефани, размахивая перед ней безумными руками, пытаясь пробиться и процарапаться обратно в ее жизнь. Но она не хотела снова чувствовать себя нормальной, пока еще нет, потому что, когда придет конец, ей станет только хуже.
Увиденное ею после того, как Фергал прокрался вверх по лестнице и вошел в комнату, сделало ее больной и физически слабой на долгие часы; насилие, обрушенное на Драча было декларацией намерений и напоминанием, что Стефани не такая, как они. Не похожа ни на них, ни на этот дом.
Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 117
