– Не беспокойся, нам не придется этого делать, – сказала она. – Они все время знали, что нам нужна защита от их окружающей среды, также, как и они не могут войти в нашу без того, чтобы не почувствовать дискомфорт.
– Ах. Так мы можем разговаривать с ДалРиссами и все же носить, по крайней мере, 3-костюм?
Катя засмеялась.
– Конечно! – Она обвела руками контуры грудей и торса, не дотрагиваясь при этом до поврежденной кожи. – Это было сделано для того, чтобы привлечь их внимание.
– Что ж, никогда не думал, что это может впечатлить инопланетян, – сказал он, улыбаясь, – но что я знаю наверняка, так это то, что мое внимание это привлекает. Но так как я не уверен, что ты хотела бы получить от меня подтверждение этого сейчас, я пропущу физическую демонстрацию.
Катя улыбнулась.
– Хорошо. Я действительно ценю это, по крайней мере, буду ценить, пока моя кожа снова не вырастет. И даже моя кожа – слишком малая цена за то, что нам удалось заполучить.
– И что же это?..
– Свежий взгляд на ДалРиссов, то, что империалам не удалось узнать за три Года работы с ними. Доктор Озаки и другие ученые Империи все еще в шоке, я полагаю. И есть еще кое-что, что империалы знали, но чем с нами не делились. Ты знаешь, что у ДалРиссов есть правительство?
– Я полагал, что они никогда вообще не слышали, что это такое.
– Не делай предположений по поводу ДалРиссов. Девять из десяти будут неверными. Но у них действительно есть структура, подобная правительству. Они называют это чем-то, что можно перевести как Коллектив.
– Коммунизм?
– Не совсем. Или, может быть, это именно то, чем должен был быть коммунизм, прежде чем Ленин, Мао и другие диктаторы не прошлись по нему. У них определенно есть чувство всеобщей деятельности, направленной на всеобщее благо и общую социальную цель, хотя мы еще не совсем выяснили, что же это такое. Коммунизм хотел создать идеального Человека через соответствующую социальную систему и экономику. ДалРиссы движутся в направлении к совершенному ДалРиссу. Ты слышал старое выражение – «усовершенствование через химию»?
– Исторические симы.
– Что ж, для ДалРисса это усовершенствование через биологию.
– Генная инженерия. Ничего нового. Люди спорили друг с другом по поводу этической проблемы улучшения своего вида в течение, по крайней мере, пяти столетий.
– Это лишь малая часть. ДалРиссы осознают себя теми, кто заботится о жизни.
– М-м-м. Заботятся для кого?
– Этого мы все еще не знаем. Мы даже не уверены, есть ли у них что-нибудь вроде религии. Кое-что из того, что они говорят, звучит как своего рода вера в дух или душу. Если бы это была человеческая культура, я бы сказала, что они выпестовали своего рода первичный принцип силы жизни. Но они не люди, и мы еще недостаточно знаем, чтобы понимать, говорят ли они о мифологии, религии или о том, что мы называем метафизикой. Хотя я могу сказать тебе следующее. ДалРиссы преобразуют то, что мы называем биологией… и, возможно, нанотехнологией. Кое-что из того, что они говорили нам по поводу квантовой механики, о том, что вера формирует Вселенную, а не наоборот.
Дэв покачал головой.
– Похоже, мне придется многое нагонять. Ты проделала отличную работу, Катя. И… – Он запнулся в поисках подходящих слов.
– И?
– И я был не прав. Я спустился сюда, чтобы устроить тебе нагоняй, как какому-то зеленому джекеру, который только и успел, что пройти обучение. Если мы сможем опираться на то, что ты успела сделать, тогда у восстания может появится шанс. И все это благодаря тебе.
Катя зарделась от похвалы, лицо залила краска, а и без того красные горло и грудь немного потемнели.
– Приятно слышать от тебя это, Дэв. Но это были совместные усилия. Ты знаешь это так же хорошо, как и я. Или знал. Ты был так далеко в последнее время.
Дэв кивнул, принимая обвинение.
– Ты, конечно, права. Я тоже начинаю это понимать. Но… мне трудно владеть собой. Я хочу, но ничего не выходит.
– Из-за ксенолинка?
– Я так думаю. Я не знаю, что еще могло… могло изменить меня настолько. Изменить то, как я чувствую и думаю. У меня всегда были сложности в общении с людьми. Теперь, ну, это как будто у меня нет с ними вообще ничего общего.
Катя прошла через комнату и положила руки ему на плечи.
– Дэв, если ты не можешь смотреть на меня такой, какая я сейчас, и при этом не думать, как ты говорил, о «физической демонстрации», то я бы сказала, что ты все еще человек. И мужчина. И совершенно точно принадлежишь человеческому виду.
– Вроде так. Но это ведь ничего не говорит о моем психическом состоянии. Она выгнула бровь.
– Я не думаю, что ты говоришь о здравомыслии в отношении меня. У нас ведь все еще есть наши отношения, не так ли?
– Это изменилось.
– Я знаю. Люди меняются. Это ведь не значит, что они превращаются… во что-то другое.
– Я чувствовал, что теряю. Но… что ж, из всех, кого я когда-либо знал, Катя, я не хочу терять именно тебя.
Он прильнул к ее губам на долгий-долгий момент. Когда он оторвался от нее, то понял, что несмотря ни на что, это Катя, которая помогала ему оставаться человеком. Ксенолинк… высвободил из глубин его существа что-то новое, сильное и неизвестное. Оно… хотело чего-то, что он не мог дать ему. Катя была почти единственной причиной, чтобы держать монстра в клетке.
– Я рад, что твои губы не сгорели, – сказал он ей.
– Хорошо, что я была в дыхательной маске. Через день или два мы сможем попробовать что-нибудь посущественнее.
– Жду с нетерпением.
– Вот и хорошо, а пока займемся делами. Ты должен узнать все в деталях. Завтра сюда прибудет делегация ДалРиссов Мы должны встретиться с ними.
Он с сомнением посмотрел на сгоревшую кожу.
– Это ведь не включает тебя, надеюсь. Ты не можешь выйти наружу в таком виде.
– Боюсь, что включает. Но к завтрашнему дню мне будет уже гораздо легче, по крайней мере настолько, что я смогу вползти в 3-костюм Я сделаю это.
– Это что, своего рода дипломатическая встреча с ДалРиссами?
– Больше чем это. Мы сказали им, что ты прилетаешь. Между прочим, я была права. Они действительно помнят тебя, Дэв. Тебя в особенности. Они придут завтра – специально, чтобы увидеть тебя.
– Меня? Зачем?
– Потому что ты… – Она запнулась и закрыла глаза, вытаскивая незнакомое слово из своего ОЗУ. – Ты Ш-вах. И именно поэтому ты можешь оказаться реальным ключом для того, чтобы они помогли нам.
– Прошу прощения. Что ты сказала… Что это, шевах?
– Ш-вах, – поправила она, произнося слова с коротким придыханием. – И, может быть, тебе стоит подождать, пока один из них не переведет это. Я не уверена, что смогу.
