— Зачем же писать, если никто не будет читать? — заинтересовался Клаус.
— Читать, положим, будут. Но не воспринимать прочитанное буквально.
— Их этому учат с самого детства.
— Единственный русский, которого я хорошо знаю и уважаю, — это король Петер Первый, — заявил Генрих. — Он имел правильное представление о порядке в стране. Приглашал из-за рубежа специалистов и сам трудился не покладая рук.
— Правда, — вмешался в их разговор Дитрих, — он недолго прожил. Борьба с российскими беспорядками подорвала его здоровье.
— Жаль, — посочувствовал Вальтер. — Нам бы не помешали сейчас хорошие дороги и нормальные указатели.
— Ну что же, — решительно молвил потомок прусских аристократов, — нам не остается ничего иного, кроме как действовать по старому принципу: на русских надейся, а сам не плошай. Если старая карта оказалась бесполезной и местность все равно невозможно узнать, придется рисовать новую карту и пользоваться только ею.
— Может, что-нибудь прояснится, когда мы доберемся до закусочной? Возможно, местные жители не откажутся нам помочь.
— Угу, — печально сказал Морунген. — Это если верить тому, что написано, и эта закусочная вообще существует.
Глава, в которой все как-то образуется
Всему, что движется, отдай честь.
Все, что не движется, подними.
Все, что нельзя поднять, покрась.
Американская армейская мудрость
Ты никогда не решишь проблему, если будешь думать так, как те, кто ее создал.
Альберт Эйнштейн
Когда королева Гедвига пожелала увидеть Сереиона, чтобы лично рассказать ему, где будут стоять его гвардейцы во время официального приема, как они будут вести себя на прибацуйчике, во что оденутся и как станут ликовать вместе со всем народом, у нее возникли определенные трудности.
Бравого гвардейца видели буквально вот только что, вот сию секундочку, вот-вот он проходил мимо и как раз собирался засвидетельствовать свое верноподданнейшее почтение ее величеству.
Что? Сереион? Конечно, пробегал в сторону башни мага Мулкебы с поручением от короля. Был очень озабочен и деловит. Даже головы поднять не мог за всеми хлопотами.
— Да, — подтвердил король. — Я полчаса тому отправил его с поручением к Мулкебе, потом он должен был зайти к моему портному, потом — сбегать в пекарню и приказать выпекать хлебцы квадратиками (тут королева чуть было не села мимо стула), а потом — он обязался надраить мой парадный меч, так что непременно должен отыскаться в оружейной.
В оружейной подтвердили, что Сереион прибегал, драил и убегал. В каком порядке все это происходило, они, правда, не помнят.
Затем королева с невероятным удивлением узнала, что командира гвардейцев видели одновременно в конюшнях и на кухне. Подвергнутые строгому перекрестному допросу на очной ставке слуги охотно согласились, что, вполне возможно, кто-то из них видел призрак Сереиона, а кто-то — его самого.
Еще полтора часа Оттобальт мужественно прикрывал тылы, отвлекая тетино внимание на себя. Он задумчиво перебирал портреты и автобиографии своих потенциальных невест и шумно советовался с тетей по поводу каждого отдельно взятого слова. Королева просто не знала — радоваться ли ей такой матримониальной активности племянника или заподозрить какой-то тайный заговор. Потому что быть того не могло, чтобы Оттобальт Уппертальский вдруг захотел салатик из циписпупской синюши, приготовленный по ее личному рецепту, и долго давился им на глазах изумленной тети.
— Какая… прелесть! — с чувством сказал король, сплевывая синий листик на пол. — Как полезно. Я просто чувствую, как мне хочется куда-то бежать, что-то делать, что-то говорить. Причем после обычного обеда я скорее настроен благодушно. А тут — энергия так и хлещет через край.
— Вот видишь, Бальтик, — растаяла Гедвига. — Я рада, что ты осознал преимущества здоровой пищи. Твои гвардейцы… Кстати, о твоих гвардейцах. Я когда-нибудь увижу Сереиона? Или приказ королевы его уже не волнует?
Любое «кстати» у тети было весьма некстати. В прошлый раз, помнится, этим завершился тягостный разговор про дракона. Теперь вот опять. Король скривился, сообразив, что, кажется, совершенно зря невероятным усилием воли запихивал в себя омерзительную циписпупскую синюшу.
Оттобальт напрягся, пытаясь придумать что-нибудь оригинальное или, на худой конец, имеющее первостепенное значение для дорогой тети, но не смог изобрести ничего, что не несло бы в себе опасность для его драгоценной персоны. Король собрал волю в кулак и приготовился жертвовать собой, любимым, во имя крепкой мужской дружбы, но тут простучали по камням звонкие копыта и неистовый всадник ворвался во двор Дартского замка.
Неистового всадника Оттобальт лично не видел. Зато увидел слугу, возникшего в дверях кухни и подающего загадочные знаки бровями, руками, глазами и всей фигурой в целом. Король заинтересовался и выглянул из-за тетиной спины.
— Ваше величество, — прошептал слуга. — Все, отбой!
— Что-что? — Король помахал пальцем возле ушей. — Не слышу…
— Отбой. Сереион вернулся, — одними губами доложил посланец.
— Так где же Сереион? — грозно и громко поинтересовалась тетя. Как всегда — некстати.
— Тут, ваше величество! — рявкнул храбрый гвардеец, возникая на пороге.
— А где был? — уточнила королева, не терпевшая неповиновения даже в малых дозах.
— Везде, ваше величество!
— Везде — это хорошо, — не смогла не признать Гедвига. — И как там обстоят дела?
— Смотря где, — уклончиво ответил гвардеец.
— Но в общем? — настаивала королева.
— В общем, народные массы преисполнены энтузиазма по поводу предстоящего праздника, всемерно сочувствуют его величеству и поддерживают его в стремлении найти себе жену и осчастливить своих подданных рождением наследника гордости и славы Хеннертов, — на одном дыхании отрапортовал Сереион.
— Правда? — всхлипнула тетя. — Бальтик, как это трогательно. Ты обязательно должен кого-то родить этим милым людям…
— Можно, не я? — жалобно попросил король.
— А кто? — громыхнула тетя.
— Жена.
— Жена — можно. Это соответствует славным традициям Хеннертов.
Через полчаса четверо заговорщиков — то есть сам король, маг Мулкеба, министр Марона (едва дышащий после финансового отчета, сделанного им лично королеве Гедвиге) и командир королевских гвардейцев Сереион — заседали в кабинете Оттобальта, поправляя здоровье изрядными порциями вина из божественных гарбульзиков.
