Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
При помощи бесчисленных жестов, звуков и запахов между человеком и собакой устанавливаются особые ритуалы, повторяемые день за днем и понятные только им. Эти ритуалы связывают между собой два существа, обладающие выраженной индивидуальностью и воспринимающие друг друга именно в этом качестве, несмотря на принадлежность к разным биологическим видам. В процессе общения человек и собака постепенно приспосабливаются друг к другу, и такие маленькие ритуалы, единожды сложившись, впоследствии регулируют их поведение и служат надежной основой для дальнейшего взаимодействия, сохраняя стабильность взаимоотношений.
Антропоканинное общество
Читая изложенное выше описание взаимоотношений между человеком и собакой, можно заметить, что оно в точности повторяет некоторые формулировки, играющие центральную роль в том определении понятия «социальная связь», которое приводится во множестве учебников по социологии и антропологии. Разница состоит только в том, что во всех этих учебниках определение социальной связи может быть применимо только к человеку: животное автоматически исключается из рассмотрения хотя бы в силу того, что за основу здесь принимаются аксиомы вроде «Между природой и культурой существует непреодолимая граница» или «Животное не владеет языком». Я вовсе не собираюсь отрицать, что благодаря языку между социабильностью человек-человек и социабильностью человек-животное существуют колоссальные различия. Однако эти различия еще не означают, что связь человек — животное нельзя рассматривать как истинную социальную связь. Если отказаться признать за ней это свойство, следует и из человеческой социабильности исключить все феномены, которые могут находить свое отражение в наших взаимоотношениях с животными вообще и с собакой в частности. Так, например, придется признать, что механизм онтогенетической ритуализации, характерный для отношений маленьких детей с родителями, не несет никакой социальной нагрузки. Такой подход будет явно непродуктивным, поскольку накладывает дополнительные — и необязательные — ограничения.
Разумеется, попытки ограничиться противоположными заявлениями типа «Культура и природа едины», «Животное — это субъект» или «Человек формирует содружество с животным» были бы столь же непродуктивными и бессмысленными. Подобные формулы выглядят пустыми и бесполезными, если вы всякий раз не станете подробнейшим образом объяснять смысл содержащихся в них понятий и приводить в защиту ваших утверждений убедительные эмпирические и теоретические аргументы. Одна из интереснейших исследовательских задач состоит именно в том, чтобы с научной точностью описать природу сходства и различия, а также границы зоны пересечения двух типов социабильности, двух разных типов взаимоотношений, участниками которых мы становимся: отношений с другими людьми, с одной стороны, и с животными — с другой. Картина, открывшаяся перед нашими глазами в предыдущих главах, призывает отказаться от предубеждений и признать за взаимоотношениями между человеком и некоторыми животными статус социальных связей. Отказ от такого признания не только не позволит понять эти отношения во всей их сложности и полноте, но скроет от нашего внимания некоторые немаловажные аспекты социальной жизни самого человека, касающиеся его взаимоотношений с другими людьми.
Исходя из всех приведенных выше аргументов, можно говорить о том, что в одном пространстве с человеческими обществами существуют в буквальном смысле истинные смешанные общества, сформированные одновременно и людьми, и собаками, которые можно назвать антропоканинными[95]. С этой точки зрения собаку нельзя рассматривать лишь в качестве объекта, своего рода предмета обстановки в человеческом обществе. Она получает статус полноправного члена объединенного сообщества, составленного двумя биологическими видами.
Разнообразие антропоканинных культур
Ко всем характеристикам наших взаимоотношений с собакой, позволяющим признать за ними статус социальных, можно добавить еще одно качество, которое мы считаем особенно важным, когда говорим о социальных связях человека. Речь идет о том, что при помощи механизмов онтогенетической ритуализации в каждом из смешанных обществ, составленных двумя видами, формируется своя, свойственная только этому обществу, настоящая культура. На самом деле ритуалы, характерные для разных антропоканинных обществ, отвечают склонностям, ожиданиям и схемам поведения, которые не являются частью арсенала врожденных поведенческих реакций a priori не только у людей, но и у собак. Такие схемы формируются в процессе социальных взаимодействий и могут распространяться в обществе при помощи механизмов приобщения к определенной культуре — в широком смысле слова.
Таким образом, можно говорить, например, о существовании культуры, свойственной собакам и людям, принадлежащим к французскому антропоканинному обществу, или даже целого множества культур, если принять во внимание классовые различия[96]. Эта культура будет существенно отличаться от культур деревенских антропоканинных обществ, скажем, в Андах или в Экваториальной Африке. Так, отношения между членами французской семьи и их собакой, в которых животному отводится роль компаньона, подчиняются принципиально иной схеме, чем, например, отношения жителей глухих деревень к «деревенским псам», описанным Коппингером. Соответственно, жесты, чувства, вокализация и навыки, как людей, так и собак, равно как и стереотипные схемы, регулирующие их взаимоотношения, в этих культурах также не могут быть идентичными.
Можно пойти еще дальше и подобно тому, как это делают антропологи в отношении человеческих обществ, допустить существование типичного представителя той или иной антропоканинной культуры — точнее, типичной пары человек-собака. Такой усредненный образ мог бы стать своего рода моделью, объединяющей наиболее характерные формы поведения и навыки, свойственные каждой конкретной социальной группе, сформированной представителями двух видов.
Попытки взглянуть на отношения человек-животное именно под таким углом зрения позволяют выявить феномены, которые при любом другом подходе выглядят гораздо менее четко очерченными. Если ограничиться классическими методами, применяемыми в социальных науках, предметом рассмотрения станет только гуманитарная составляющая этих отношений. Специфические культурные особенности взаимоотношений человек-собака будут освящены лишь с одной стороны — со стороны человека. Можно утверждать, например, что в японском городе люди относятся к собаке иначе и ведут себя с ней иначе, чем, скажем, в африканской деревне. Однако это всего лишь часть общей картины, что подтверждается, в частности, отношением переехавших в Европу африканцев к европейским собакам-компаньонам. Вопреки ожиданиям, у этих людей, которые прежде не знали никаких других собак, кроме бесхозных деревенских псов, вызывает удивление не только отношение европейцев к своим собакам, которое и впрямь достаточно сильно отличается от того, что они могли наблюдать у себя на родине. С не меньшим удивлением они замечают, что в Европе психология самих собак значительно отличается от психологии известных им деревенских псов. Здесь собаки заметно приспособились к той роли, которая им отводится в европейских семьях, — к роли животного-компаньона.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 71
