— Охрана Франца донесла, что накануне он общался только с тобой, и эта встреча не была совсем обычной. Якобы секретной.
— Секретной? — Адам пожимает плечами, и я замечаю, как тяжело ему даются попытки не смотреть в ответ мой пристальный взгляд. — Франц денег просил взаймы. Сказал, что у него долги. У него там что-то с его новым протеже не срослось и вложение не окупилось, надо было срочно отбить, потому что задолжал. Прости, Сергей, я правда не в курсе подробностей, мне своих проблем хватает. Да и не интересуюсь я всякой шелупонью.
Держится спокойно, но плечи… Черт!
Я все-таки наливаю немного в стакан — ровно на один палец, делаю глоток. Горько, но алкоголь, как бы нелепо это не звучало, отрезвляет. Становлюсь Адаму за спину и как бы невзначай поглаживаю его по плечу: от шеи, медленно, стекающим движением ладони до самого обрыва. Раз и еще раз, пока не чувствую, как под тонкой тканью домашней футболки расслабляются мышцы. Вот так, теперь все хорошо.
— Я под подозрением? — спокойно перебирая мои пальцы, интересуется Адам.
— Просто решил заглянуть по старой дружбе, рассказать, если что, откуда ветер дует. Увидел знакомое имя.
Странный разговор. Короткий, какой-то несуразный, полунамеков в нем больше, чем слов. Мы как заговорщики, которые знают, что их прослушивают, и поэтому не могут говорить прямо, но еще не успели придумать секретную речь и вынуждены играть в игру «Крокодил».
Тот запах, господи.
Сергей поднимается, Адам встает вслед за ним. Они идут до двери и снова говорят о прошлом. Как будто ничего и не было.
Адам возвращается через пару минут. Я стою около стола и встречаю его немного настороженный взгляд, и жду, пока расстояние между нами не сокращается до раздавленного двумя телами миллиметра. Это прозвучит немного странно и нелепо, но именно я, маленькая коротышка, сгребаю в охапку своего большого и сильного мужа, и готова принять любой удар судьбы, если она настолько сука, что решит поквитаться с ним за его поступок. А потом поднимаю руки, обнимаю его лицо и смеюсь сквозь слезы, потому что он снова несколько дней не брился, и короткие волоски щекочут ладони.
«Прости меня, отче… но сегодня я не буду каяться. Сегодня я буду жить».
— Нельзя быть таким убийственно красивым, муж, потому что у меня вот-вот лопнет сердце.
Он улыбается той самой улыбкой от уха до уха, от которой я впадаю в тяжелейшую эйфорию, и вынырнуть уже никак. Заплыв без баллонов на критическую глубину, и еще немного ниже.
— Сколько ты выпила? — Кивает на мой стакан. — Меня минуту не было, жена.
— Явно недостаточно, чтобы не распускать язык, — подначиваю его. Заставляю наклонится к моему уху, и для этого Адаму приходится упереть ладони в стол по обе стороны моих бедер. — Мои крысы заткнулись, муж. Пойдем топить твоих.
Когда-нибудь, может быть — а может и нет — мы ответим за все, что сделали.
Но я планирую наслаждаться любовью своего мужчины еще минимум сто лет.
Эпилог: Адам
Три месяца спустя, октябрь
Главное преимущество дачи Садировых — оглушительный запах шашлыка. Мы с Каем переглядываемся, как голодные хищники, и синхронно глотаем слюни, посмеиваясь, когда Наиль перестает раздувать угли и со знанием дела, прищуриваясь, переворачивает мясо. Делает отдельно из баранины и из свинины, для себя и для гостей.
— Возьмите у своих пацанов слюнявчики, слабаки, — дымит сигаретой он, ухмыляясь так, как может ухмыляться человек, который знает, что приготовленное им мясо — на вес золота.
Я рад, что согласился на эту вылазку. Две недели практически не выкисал из дел, и хотел провести выходные в кругу семьи, но Полина настояла на поездке. Оказалось, у моей жены появились подруги, и теперь она тоже может пропадать вечером, сбегая на женские посиделки. Называет это «правом на уединение отца и сына» и всегда радуется, когда застает нас с Додо спящими без задних ног. Сын растет и в нем внезапно появляется столько энергии, что мы с Полиной начали познавать все прелести быстрого секса. И по этому поводу завели особое правило. Теперь моя Пандора ходит по дому в коротких халатиках или спортивных плиссированных юбках, иногда убивая во мне терпение, добавляя в пару еще и полосатые гольфы до колен.
Эти выходные, по прогнозам, последние теплые осенние деньки. И я, как пьяный, жадно глотаю приправленный дымом и октябрьским туманом.
Дело Франца благополучно замяли. Я не просто так вешал Сереге лапшу на уши: Михаил раскопал кое-что на борова, на случай, если вдруг всплывает и моя фамилия. Франц сделал ставку на Поющую голову, влез в огромные долги и собирался озолотиться, а в итоге альбом провалился на голову, еще и поднялся огромный скандал с плагиатом мелодии какой-то не очень известной, но довольно популярной в ютубе «самаопальной» группой реперов-романтиков. Боров действительно нуждался в деньгах, потому что уже стоял на, как это называется в криминальном мире, «на счетчике», потому что занимал он не по рублю и не у двух-трех человек. Когда труп нашли и начали копать, всплыли такие криминальные фамилии, что имя одного миллионера с кристально чистой репутацией просто утонуло. Как я знаю, в итоге все просто замяли: трясти за долги Франца можно было разве что Поющую голову, но Андреев благополучно «вышел замуж» за какую-то престарелую вдову и отчалил с ней так далеко, что информация о его местонахождении до сих пор меняется со скоростью звука. Сомневаюсь, что он когда-нибудь вернется в наши края. Сомневаюсь, что он снова рискнет петь. Уверен, что он так и будет до конца своих дней просто мальчиком за деньги.
Ирина тоже уехала из страны, но иногда до сих пор напоминает о себе сообщениями с разных номеров, которые я удаляю не читая. Она превратилась просто в спам моей жизни, и я отношусь к этим напоминаниям как к мусору, который не стоит даже тех воспоминаний из прошлого, в которых она была, в сущности, неплохой женщиной. Влюбленной в любовь ко мне сильнее, чем в меня самого.
— Эй, мужчины, стол накрыт! — Ева, жена Наиля, на правах хозяйки зазывает нас к столу.
И мы с Каем идем к своим женщинам, которые сидят за отдельным столиком и, качая коляски, увлеченно что-то обсуждают. Не трудно догадаться, что: Даниэла, вдохновившись материнством, запустила линейку одежды для младенцев, и Полина, парой записей в Гнезде птицы Додо сделала вокруг них такой ажиотаж, что первую же партию смели с полок. И на волне успеха и первой прибыли, моя Пандора взялась делать детские игрушки. Пока что Даниэла выделила ей небольшой цех у себя на фабрике, где по эскизам Полины шьют поросят, котят, утят и даже пучеглазых морских скатов. Она хвастается, что каждая игрушка — штучный товар, как коллекционный «Феррари». И пару раз устраивала допрос с пристрастием, не я ли тот загадочный покупатель, который делал заказы на приличные суммы. Честное слово, не я. Я не настолько неверен в своей жене, чтобы устраивать фиктивные продажи. Полина еще не знает, но у меня в машине лежит купчая на маленькую фабрику. Ее, конечно, еще приводит в порядок и покупать новое оборудование, но Полина бы не простила, лиши я ее законного права заняться всем самой.
