Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
На столе точно так же, как я видела их в последний раз, были разложены карты, а поверх всех – «Le morte». Опять «Le morte». Право, слишком часто эта карта выпадала в ее раскладах, чтобы быть простым совпадением – я даже задумалась в тот момент: вдруг действительно существуют более тонкие материи, чем я привыкла думать? Что, если Лизавета знала и понимала чуть больше, чем другие…
Занятая этими мыслями я нашла на столе коробок спичек и зажгла свечу, а потом долго глядела, как оранжевые отблески пламени причудливо играют на матовых картах.
Не знаю, сколько я сидела так, глядя на огонек свечи – сознание то покидало меня, то, напротив, оживало. Но в какой-то момент я словно очнулась и поняла вдруг, что я уже не в будуаре Лизаветы, а другой комнате – той самой, из моего детства, из моих кошмаров. В комнате с ослепительно белыми обоями, зарешеченными окнами и куклами в пышных платьях, которые смотрели на меня злыми фарфоровыми лицами и насмехались. Я, будучи полностью уверенной, что это реальность, а не сон, ощущала себя, однако, взрослой, но страх неизвестности и полное отчаяние настолько владели мною, что я всхлипывала и готова была разрыдаться, словно ребенок. Первым делом я бросилась к двери – заперто, как и всегда, потом к окну, от которого в ужасе отшатнулось, потому как под ним была бездонная пропасть. После – снова к двери, и здесь, разрыдавшись все же, трясла в истерике ручку до тех пор, пока дверь не открылась с легким щелчком. Такого не было раньше никогда, потому я испугалась еще более…
Дверь кто-то открыл снаружи, и та со скрипом уплыла, а черный туман из коридора в считаные секунды заполнил все помещение комнаты, поглощая в эту тьму и меня. И в этот момент в густой темноте я сумела различить слишком знакомую фигуру дамы в белом плаще с капюшоном, которая смотрела на меня пронизывающим взглядом голубых глаз и улыбалась. Я узнала эти глаза. Не могла не узнать – слишком долго я вглядывалась в портрет Самариной, чтобы не узнать.
Однако сейчас передо мной стояла Лизавета – смотрела на меня и улыбалась. Улыбалась вовсе не по-доброму – она насмехалась надо мной, как те фарфоровые куклы. Но улыбка ее говорила, что она знает что-то и, быть может, со мною этими знаниями поделится. Она манила за собой и увлекала. И я пошла.
Но шла я уже не по коридору, а по заброшенному парку, торопясь и боясь не поспеть за Лизаветой, будто оттого, куда она меня приведет, и впрямь зависела едва ли не моя жизнь. Только вывела она меня не к избушке, а всего лишь к столовой – той, что в особняке Эйвазовых – а после исчезла во вспышке яркого света, который отворил двери и втянул меня внутрь.
А я не хотела входить – всем сердцем не хотела, поскольку заранее знала, что там увижу. Как и в тот день, Лизавета и Ильицкий стояли у камина – он целовал ее жадно, страстно, совсем не обращая внимания на меня. А когда все же они меня заметили, то вовсе не принялись оправдываться, а напротив – расхохотались. Надо мной.
– Глупая маленькая француженка… – отчетливо произнес Ильицкий и с любопытством глядел теперь на меня. Ждал, что я стану делать. Лизавета стояла рядом с ним и, опираясь на его плечо, заливисто смеялась.
И вдруг лица их стали расплываться, яркий свет застилал все вокруг, а сон мой таял, словно лед по весне. Я неизбежно возвращалась в свою реальность и будуар Лизаветы – а в голове моей все еще звучал ее смех.
Однако не это меня уже волновало: разгоняя остатки сна, я более всего боялась упустить мысль, которую сон навеял. Порывисто поднявшись на ноги, я скорым шагом направилась в коридор, а после спустилась вниз. Распахнула двери в столовую, где слуги уже накрывали завтрак, и – теперь воочию увидев тот камин и вспомнив, как эти двое стояли рядом, я полностью убедилась, насколько я глупа и невнимательна…
Это не Ильицкий провожал Лизавету в ту ночь. Тот мужчина был почти на голову выше Лизаветы, а с Ильицким она почти одного роста! Я не обращала внимания прежде, но когда они стояли рядом возле камина, это было особенно хорошо заметно.
Итак, это был не Ильицкий! – билась радостная мысль в моей голове, – я все же нашла, я сумею это доказать теперь! Это был кто-то гораздо выше его, или же… – я снова поникла, понимая, что мужчина, которому Лизавета доходила бы до плеча, должен быть ростом под два метра… в поместье, кажется, таких здоровяков вовсе не было. Гораздо логичнее предположить, что… что я ошиблась во всем и полностью, и той ночью я видела вовсе не Лизавету. Я же не видела ее лица – было слишком темно, я узнала ее лишь по плащу. А о плаще знала еще как минимум одна девушка невысокого роста…
И прежде чем эта догадка смогла оформиться полностью, сердце мое екнуло, и я снова помчалась наверх, буквально ворвавшись в комнату Натали.
Она не спала уже – была одета и причесана, но все еще сидела у зеркала, нервно обкусывая заусенцы на ногтях.
– Мне казалось, ты избавилась от этой дурной привычки, – поморщилась я.
Натали тоже была неприветлива и все еще не рвалась со мной что-либо обсуждать.
– Какая теперь разница, – буркнула она, – я больше не учусь в Смольном, ты же знаешь.
– И тебе не жаль совсем? Что не увидишь больше наших подруг, Ольгу Александровну. А твой папенька что бы об этом сказал?
– Перестань! – прервала меня подруга дрогнувшим голосом.
Она порывисто отвернулась, и я заметила, как по щеке ее катится слеза. Я не выдержала – я не могла разговаривать с ней строго, Натали не заслужила этого. Подойдя к ней, сидящей у зеркала, я положила руки ей на плечи и прижалась щекой к ее волосам:
– Что происходит, Натали? Ты ведь не хочешь выходить за Андрея…
Я еще недоговорила, как Натали, порывисто обернувшись, обхватила меня за талию и разрыдалась горько и безутешно:
– Я не знаю… Андрей хороший! Андрей очень хороший, и я люблю его… наверное… Но я не хочу за него замуж! По крайней мере, не теперь и не по той причине!
А поняв, что проговорилась, Натали ахнула и подняла на меня заплаканные глаза. Долю секунды я читала в них сомнение, но потом привычка делиться со мной всеми мыслями взяла верх, и Натали решилась:
– Пообещай, что не будешь осуждать меня… Той ночью, когда убили мою мачеху, мне не спалось, я стояла в коридоре и долго смотрела в окно. А потом я увидела ее. Снова! Только она была не одна, а с каким-то мужчиной… – голос Натали снова задрожал, а слезы хлынули с новой силой, – мне кажется, это был Андрей. По крайней мере, на нем был его плащ. Ведь такой плащ – «крылатку» не носит больше никто в усадьбе! Это совершенно точно была «крылатка» – я видела! А потом… потом, когда приехали следователи, я сама не знаю зачем сказала им, что… словом, что провела ту ночь с Андреем. Это бы давало ему алиби, понимаешь?!
Натали замолчала, глядя на меня во все глаза и ожидая моего ответа, как вердикта:
– Я понимаю, – ответила я тихо.
Я говорила искренне – я действительно ее понимала, и сама не знала, как бы поступила на месте Натали. Разум говорил, что это бесчестно и отвратительно, и что нельзя так лгать хотя бы потому, что в этом случае пострадают невиновные. Но сердце эгоистично требовало, чтобы пострадали хоть сотни невиновных, лишь бы он, тот единственный, был жив, здоров и где-нибудь рядом со мной.
Ознакомительная версия. Доступно 15 страниц из 72
