Анита понимающе кивнула и сказала:
— Ты хочешь извиниться перед ней?
Я ответил:
— Да, я хочу сделать именно это…
Анита сказала:
— Хорошо, папа.
Услышав это, Майя не сдержалась:
— Когда же ты успел стать папой?
Я не ответил ей и вышел из машины. Светлячок последовал за мной.
Дверь квартиры была не заперта. Я нашел ее в гостиной. Она сидела в углу перед иконами и молча молилась. Но я услышал ее молитву без слов. Мой Светлячок запел в такт, и я увидел рядом с Ией второго Светлячка. Он мерцал гораздо слабее моего, но он БЫЛ — освобожденный Светлячок Ии. Наши Светлячки подлетели друг к другу, слились в единое сияние, и осветили всю комнату так, что свечка на столике замерцала.
Ия вздрогнула и медленно обернулась.
Она долго смотрела на меня, но на ее лице не было признаков волнения.
Я ей сказал:
— Все хорошо. Я вылечил Аниту. Наша дочка ждет нас внизу, у подъезда…
Слезинки появились в ее глазах, она медленно приблизилась и обняла меня.
— Это чудо! Ты чудотворец!
Она многое понимала и без слов. Ия даже оглядывалась несколько раз на наших Светлячков. Она их чувствовала.
Я спросил:
— Почему ты мне не сказала раньше, что Анита — моя дочь?
Она ответила тихо:
— Я пыталась, но ты тогда был не готов… С ней, правда, все хорошо?
— Она ждет нас в машине у подъезда.
Ия подняла на меня свои зеленые глаза, полные сверкающих как жемчужины слез и сказала:
— Я долго ждала тебя…
Я ответил:
— Я тоже, только я об этом не знал.
Светлячки запели громче.
Потом я сказал:
— Я хочу, чтобы ты поехала со мной. Выйдешь за меня замуж?
Она ничего не ответила. Постояла в молчании и спросила:
— Собрать чемодан?
Я ответил:
— Нет. Не нужны старые чемоданы. Начнем новую жизнь с чистого листа.
Она кивнула и смахнула слезу.
*
Так мы и приехали в мой загородный дом. Как давно я здесь не был! Я и забыл, какое благостное спокойствие здесь царило. Мы осмотрели дом и большой двор. Посидели у ручейка, который протекает прямо около забора.
Ия собрала крапиву и приготовила чудесный ужин.
Тут я вспомнил, что последний раз перекусил гамбургером с КайТайФуном. По сравнению с этим, вареная дикая крапива и родниковая вода были божественной трапезой.
Потом мы нашли старые карандаши, бумагу, и Анита нарисовала драматическую картину падающего в молниях самолета.
Ночью нам пели сверчки, Ия с Анитой пошли спать, я их поцеловал и пожелал спокойной ночи.
Анита долго обнимала меня и перед тем, как отпустить, сказала:
— Я говорила маме, что не хочу в школу, а хочу папу найти. Она плакала, не пускала меня, и тогда я побежала.
Я спросил:
— Куда ты побежала?
Анита ответила:
— Не знаю. Хотела к тебе и споткнулась. Но, скажи, как бы я иначе нашла тебя?
Я долго гладил ее мягкие волосы, пока она не уснула с улыбкой.
*
Я включил компьютер, решив написать письма.
Первое письмо я отправил Инге. Попросил ее забронировать для нас три билета к Балтийскому морю. Однажды я был там на медицинской конференции, и мне показалось, что это море очень похоже на спокойный Океан Страсти. Я был уверен, что моих сбережений хватит на дом у моря. Потом и работа найдется.
Следующее письмо я направил Марии. В нем я извинился перед ней, что всегда был плохим мужем и что любил другую женщину. Рассказал, что у меня дочка, и мы уезжаем вместе. Не знаю, насколько она поймет…
Еще одно письмо я направил Софи, с пожеланием успеха во всех ее начинаниях.
Потом услышал звук машины и вышел посмотреть, кто приехал.
Это была Нана.
Она сказала прямо на крыльце:
— Я в шоке… Не могу отделаться от этой жуткой икоты… Хик… Все перепробовала, не могу остановиться.
Я посоветовал:
— Думай о хорошем.
Она удивленно посмотрела на меня и ответила:
— Как мне думать о хорошем, когда вокруг ничего хорошего не происходит? Хик…
Я сказал:
— А ты хорошее ищи в себе, а не вокруг.
Она удивилась сильнее:
— Николай, после твоего чудесного исцеления, ты начал говорить странные вещи.
Я понял, что она не готова услышать истину и ответил:
— Неважно. Ну, рассказывай, как дела?
Она сказала:
— Я приехала обсудить с тобой ситуацию с тем неизвестным, которого ты мне оставил. Не хотела говорить об этом по телефону.
— Как он?
Нана рассказала:
— Вскоре после твоего отбытия, бродяга проснулся и заговорил на чистом французском. Мы стояли и смотрели на него с открытыми ртами, ничего не понимали, а он болтает и улыбается… Хик… Слава Богу, одна из красавиц знает немного по-французски. Она сказала, что он требует тетрадь и карандаш. Мы ему принесли, и он начал писать. Конечно, по-французски. Писал он долго, и выдал нам два письма. Одно было адресовано тебе, а второе послу Франции. Ну, и к тому письму в посольство он приложил пожелтевшую и потрепанную бумажку, которая была с ним, когда его привезли. Он просил нас передать письма адресатам. В посольство я сразу отправила водителя. Не прошло и часа, как оттуда приехал атташе с переводчиком и охраной. Он долго говорил с бродягой, и вызвал самого посла. Клиника была парализована. Везде французские охранники с наушниками на спиральной проволоке… Хик…
Я восхитился:
— Ну, Антуан, молодец!
Нана воскликнула:
— Да, да! Именно молодец. Хик… Ты послушай… Потом его выводят под охрану, а мне атташе приказывает через переводчика, мол, вы его не видели, про него не слышали, и его здесь никогда не было… Я говорю, как? А он мне нагло в лицо бросает: «Забудь про этого парня, и все! Это, — говорит, — национальное достояние Франции». Я думаю: «Чего это он? Какое достояние?» А они быстро ушли, и я лишь отдельные фразы запомнила. Один говорит: «Иль ест импосибле», а другой: «Мсье Экзюпери вивант». Я спрашиваю красавицу: «Что значит это „вивант“? Да здравствует, что ли?» А красавица говорит: «Нет, „вивант“ значит, живой». «Кто живой?», — спрашиваю… Хик…
Посмеявшись, я спросил:
— А где письмо Антуана ко мне?
