Я касался теплых влажных губ и все еще не верил, что так явно ощущаю тепло ее тела и мягкое, но в то же время страстное прикосновение на губах, будто с головы до пят меня пронизывали сотни маленьких молний, что прорывались через душу и сердце, возвращая к жизни. Легкие наполнялись воздухом, и я смог ощутить ее неповторимый запах, запах моей девочки. Вобрать, впитать его в себя кожей, каждой клеточкой тела, наслаждаясь, упиваясь, пробуждаясь.
Я встретился взглядом с Соларой. Боги! Сколько любви и нежности я увидел в ее наполненных слезами глазах. Неужели я живой и вижу мою Солару? Великий, ты услышал мои мольбы и спас ЕЕ! Благодарю тебя о, Великий Дракон! Но, разве я не умер? Я чувствовал тепло, свое и ее, а упавшие на мое лицо небесные локоны щекотали кожу. Я смотрел на нее и ощущал, как жар расползается по венам, возрождая нового меня.
Что-то внутри изменилось. Нет той наполненности и чувства превосходства над миром. Тьма покинула меня. Не было Фотала, который всегда говорил со мной ментально. Раньше я мог мысленно к нему обратиться, но сейчас он молчал.
Солара обернулась на шум, и я прижал ее к себе еще крепче. Привстал, прикрывая ее своим телом, стараясь защитить от людей, что окружили нас плотной стеной. Сразу узнал нянечку Салетт, которая засеменила к нам, сжимая в руках плащи. Заботливо накинула на плечи принцессы ткань и погладила по голове с доброй улыбкой на лице. Я облачился в мантию и обвел взглядом учителей и учеников. Был готов защитить Солару от любого, кто посмеет ее тронуть, но не ощущал агрессии от людей.
Они безропотно расступились, и нянечка повела нас в здание Обители, беспрестанно бормоча себе под нос молитвы Великому Дракону. Солара жалась ко мне, даже, на миг не выпуская из руки мою ладонь. Отныне я хотел всегда быть рядом с ней, всегда с трепетом касаться ее нежной кожи и смотреть в небесные глаза. Кровь воздушного дракона вернула ей истинный цвет глаз и волос, залечила раны.
Уже в комнате Солары, куда нас привела нянечка, я взглянул на себя в зеркало и не узнал. Лишившись одной из четырех стихий, я потерял ту тьму, что мне присуща и искренне радовался. Будто отчистился от грязи и мрака, которые всегда во мне присутствовали, от чудовищ, что жаждали жертв, заставляя совершать злодеяния. Стало легко и свободно. Я будто заново родился.
Нянечка Салетт подготовила для нас купель с теплой водой, разложила на кресле чистые вещи и покинула ту самую комнату, в которой когда-то жила Солара. Я повел принцессу за собой в ванную, не отрывая взгляда от ее искрящихся счастьем глаз. С трепетом обнажил ее плечи, и мантия скользнула на пол. Сам скинул с себя плащ и подхватил Солару на руки, аккуратно укладывая в купель. Склонился над ней, провел по изгибам тела душистым мылом, наслаждаясь прикосновением к ее гладкой коже. Мы смотрели друг на друга и без слов понимали, что началась новая жизнь. Осталось лишь смыть последствия войны. Сажу и пепел уносила вода.
Теперь Солара смывала с меня запах сражения так же трепетно, как и я с нее. Мы не могли друг другом надышаться, насытиться близостью наших тел, насмотреться. Это больше чем любовь. Это молчаливое безумие, когда, чтобы выразить чувства, слова не нужны. Каждое прикосновение, словно ожег. Каждый жадный взгляд, словно снежная буря. На контрасте, на краю вселенной, на пределе дыхания!
Мы обнимались до тех пор, пока вода в купели не остыла. Я впервые ощутил, что такое прохлада. Раньше меня всегда преследовал жар адского пламени, как наказание за ненависть, что бесновалась внутри. Отныне я свободен! Черного Дракона больше нет!
Я укутал Солару в махровое полотенце и понес на кровать. Прилег рядом, забравшись под теплое одеяло, и она опустила голову на мое плечо. Маленький трэлл принцессы появился в воздухе, приветствуя хозяйку драконьим реверансом. Я вспомнил, о чем учила Солара, и легким щелчком пальцев вызвал своего трэлла. С нескрываемым удивлением смотрел на странного молчаливого дракончика. Он сочетал в себе три стихии. Крылья огненных, тело водных и мордочка земных. Забавный и несуразный. Добрый и призрачный. Он смотрел на воздушного трэлла Солары, склонив голову набок. Они знакомились, а мы посмотрели на них и рассмеялись.
— Нужно дать ему имя, — шепнул я ей на ухо и не удержался от поцелуя в соблазнительный изгиб шеи. Погладил ее живот, в котором зародилась крохотная жизнь, и ощущал себя самым счастливым на свете! Великий Дракон услышал мои молитвы, подарил второй шанс. Я не переставал мысленно благодарить его, представляя образ Фотала. Мудрого и сильного призрачного дракона, который всегда был рядом, верно служа и защищая меня.
— Алвор, — улыбнулась она, и ее трэлл закружил под потолком, выражая радость от того, что у него появилось имя.
— Почему? — шепнул я.
— Означает, возрожденный из пепла.
— Символично, — рассмеялся я.
— Твоя очередь, — посмотрела она мне прямо в глаза. И я пропал в синеве безоблачных небес.
— У тебя лучше получается.
— Тогда… — нахмурилась она, покусывая нижнюю губу. — Если он не против. Виллен!
Мой трэлл одобрил новое имя коротким кивком и присоединился к Алвору. Они играли, покусывая друг друга за хвост.
— Почему?
— Вездесущий, — раздался ее звонкий смех. Такой певучий и приятный, будто голос ветра.
— Знаешь, я тут подумал…
Она вскинула брови, ожидая моих слов.
— Имя нашему ребенку будешь выбирать ты.
— Согласна!
Наши взгляды встретились, и мы одновременно прогнали драконов, чтобы остаться наедине на тесной кровати, что едва умещала двоих. Далеко не дворцовые покои, но мне было здесь так комфортно, как нигде. Она рядом, она со мной. Смотрит с такой нежностью, а обнимает так искренне. Не нужно заставлять, приказывать, принуждать. Солара потянулась ко мне по собственной воле, потому что так хотела! Вот то, чего я добивался, чего вожделел, о чем я даже и мечтать не мог. Даже надеяться не смел, что когда-нибудь она примет меня такого, какой я есть, отдаст себя зверю, которого ненавидела, подтверждая принадлежность одному единственному мужчине. Я млел от ее поцелуев, что спускались от скулы до шеи, очерчивая точками, будто горящими огненными вспышками влажную дорожку к торсу. Я трогал ее небесные волосы, перекатывая гладкие пряди между пальцами, касался овала лица, мочки уха, затылка. Захотелось мертвой хваткой вцепиться в ее шею и притянуть к губам, вгрызаясь в нежную плоть, рыча от изнеможения. Моя звериная сущность пробудилась. Я хотел не просто целовать и ласкать, я хотел терзать до сладострастной боли, до крика на грани безумия. Я хотел оставить отметины на ее прелестном теле, чтобы потом любоваться, убеждаясь в том, что она всецело принадлежит лишь мне. Гладкая, бархатная, серебристая кожа манила припасть к ней губами и не упустить ни один участок дивного соблазнительно тела.
Едва касаясь лишь краешком губ, Солара опускалась все ниже, доводя меня до бури, до вихря, до взрыва. Я желал ее так сильно, что изнывал от ноющей боли в паху. Взгляд затуманился, окутывая ее пологом сизого дыма. Я обхватил ее лицо руками и пальцем провел по пухлым алым губам. Спустился ниже, так низко, что наши уста соприкоснулись. Я подхватил ее за бедра и рванул на себя, перевернул на живот, укладывая на себя сверху. Впился пальцами в сочные округлости и припал к ложбинке между ее ног. Вкусил соки, ощущая приятную влагу на языке. Вторгался в ее нутро нагло и нежно, страстно и тихо до стонов, что она пыталась сдержать. До хрипотцы в ее несвязных словах. Солара обхватила мою плоть властно, крепко сжимая в руке. Провела горячим языком по наростам, что встрепенулись и зашевелились. Она резко отпрянула, но вскоре расслабилась, вновь припав губами к моей плоти, плавно поглощая ее ртом. Никогда в своей никчемной жизни я не испытывал такого блаженства! Все наложницы королевства, включая Анис, так и не сумели доставить мне такого невесомое всепоглощающее наслаждение. Я никого никогда не любил и не желал так сильно, как Солару. Все они лишь бездушные тела, сосуды, куда я справлял нужду.
