Конни не могла объяснить себе, почему ей не хотелось рассказывать ему о своем исследовании. Он хочет ее успехом поддержать собственную репутацию. Профессор обещал представить на конференции результаты — только результаты чего? На последней консультации Чилтон посулил ей славу и статус — как конфетку, чтобы ускорить ее работу. И раз он здесь, готовый налететь на ее первоисточник, значит, его отчаяние перешло все пределы, на которые намекала Джанин.
— Собственно говоря, — нерешительно начала она, — есть все шансы, что я найду книгу. И даже сегодня. — Она опять сглотнула — во рту пересохло.
Лицо Чилтона рассекла улыбка — как трещина рассекает фарфоровую тарелку.
— Замечательная новость, — сказал он. — Я знал, что у вас получится. Прошу вас, продолжайте.
Он по-отечески махнул узловатой рукой.
Под голодным взглядом профессора Конни вытащила из кармана список и повернулась к книгам, ища нужный шифр.
— Девочка моя, — начал Чилтон, пока она пробегала глазами корешки, — знаете ли вы, для чего я посвятил так много времени истории алхимии?
Конни продолжала искать, не глядя на него.
— Вообще-то, — сказала она, — мне кажется, мы это никогда не обсуждали.
Чилтон неприятно рассмеялся.
— Странно для человека моих правил, — начал он, и Конни, как обычно, не могла не заметить его выговор. — Я ставлю упорный труд выше таланта. Только труд, Конни. Знаете ли, — продолжал он, воодушевляясь, — я даже иногда не верю, что существует такая вещь, как талант. Нет, не верю. Я всегда смотрел с позиций человека, выдвинувшегося благодаря своим способностям. Трудолюбие, правильная методика, внимание к деталям — и любой сможет превзойти самого себя. Вот необходимые составляющие интеллектуального триумфа.
Конни чувствовала на себе его взгляд, жаждущий ее одобрения. Голос профессора звучал так, словно он не до конца верит в свою идею и хочет убедить других в своей правоте, стараясь не показать свое сомнение. Конни ничего не ответила, делая вид, что сосредоточенно работает.
Чилтон продолжал:
— В этом отношении древние алхимики и я смотрим на мир на удивление одинаково. Они шагали по Средневековью и эпохе Просвещения! Они стояли на границе отвратительных суеверий и научного метода! Они верили, что сила науки сорвет маску с божественного. Экспериментируя с физическим миром, они хотели дойти до истины. — Его глаза сверкали, а Конни замедлила шаг и по-прежнему молча корешок за корешком изучала ряды книг. — До истины, — повторил Чилтон и сделал многозначительную паузу. — И это во времена релятивизма и засилья гуманистов. Толкование того, интерпретация сего, рассуждения еще о чем-нибудь. — Он презрительно усмехнулся, придвигаясь все ближе к девушке. — Какую цену вы бы готовы были заплатить за возможность встать перед коллегами и сказать: «У меня в руке ключ к глубинам мироздания и мышления!»?
Он выдохнул, от него пахло трубочным табаком.
— Я полагаю, что физика элементарных частиц держит истинную суть мироздания под замком, — отважилась Конни, искоса поглядывая на профессора. Его брови грозно сошлись на переносице.
— Вот тут-то вы и неправы, — произнес он неожиданно громко для столь узкого пространства. — Наука еще знает, что значит сомневаться, но уже утратила способность верить. Вера — это то, что отличает алхимика от обычного ученого. Вот где ценность алхимического знания.
— Но я не понимаю, — сказала Конни. — Что это за ценность?
Она уже разглядела нужный шифр, но боялась положить руку на корешок. Нервы трепетали от напряжения и ожидания. В сознании возник образ Сэма — его тело сотрясали мучительные судороги. «Каждые два часа», — повторяла она про себя. А ее руководитель стоял рядом, требовательный и алчущий.
— А разве вы еще не знаете? — ошеломленно спросил он.
— Нет! — воскликнула Конни. — Колониальные альманахи. Книги теней. Что за этим кроется?
При виде книги, которую она так долго искала, у нее прибавилось храбрости. Если отвлечь Чилтона, может быть, удастся его выпроводить. Но если он следовал за ней, ему уже известны шифры, которые могли ее заинтересовать. Просто солгать не получится. Конни перебрала в уме несколько способов, как отвести его внимание от книг, но отбросила их один за другим как неосуществимые.
— Ну, Конни, — сказал он добродушно-насмешливым тоном, от которого Конни вздрогнула. — Я не сексист. — Чилтон издал смешок, и она бросила на него смущенный взгляд. Увидев ее замешательство, он улыбнулся шире. — Бессчетное число людей — некоторые из них величайшие умы в истории человечества — обращали все свои силы на поиск философского камня. Как избранные пуритане и отмеченные Богом, адепты-алхимики были людьми высшего класса, достойные Великого Дела. Эта необыкновенная субстанция могла бы при прикосновении превращать исходные вещества в чистейшие, а кроме того, еще и производить глубокие перемены в организме человека. И хотя ее цвет, состав и структура долгое время оставались предметом дискуссий, нет сомнений, что она реально существует. Философский камень — единственный, редкий и непревзойденный продукт человеческого интеллекта и усилий, источник Божественной силы, творящей жизнь на земле.
По спине Конни пробежали мурашки, она увидела, что у нее слегка дрожит рука.
— Все они, — продолжал Чилтон, — несмотря на выдающееся образование, несмотря на то, что они были величайшими умами своего времени, в конце концов останавливались, не достигнув успеха. Как вы думаете, почему?
Конни посмотрела на него из-под ресниц и поняла, что он действительно ждет ее ответа.
— Потому что это миф, — прошептала она. — Философский камень — всего лишь аллегория. Олицетворение всего, что хочет и никогда не сможет достичь человек.
Чилтон запрокинул голову назад и расхохотался.
— О, какая вы высокодуховная! — воскликнул он. — Неудивительно, что вы так думаете. Но вот в чем дело. Ни одному из них, — он сделал многозначительную паузу, подняв палец, — ни одному из них не пришло в голову принять во внимание методы, применяемые в народной магии. Алхимики обладали материалами и знаниями, но у них не было самого главного — методики. И они не знали, где искать. Естественно, ведь большинство практикующих народную магию были женщины. А ни один уважающий себя образованный мужчина никогда бы не пошел советоваться со знахаркой, даже с очень хорошей, потому что ее социальное положение и уровень знаний катастрофически низок. Алхимики — выдающиеся люди, но в этом отношении близоруки. Однако у меня, как человека своего времени, нет подобных предрассудков. Итак, мы нашли, что искали?
Удивление и страх словно схватили Конни за горло. Голова кружилась от осознания того, что Чилтон действительно верит в то, что говорит. Я попросил бы подождать, пока я не представлю вам то, что у меня есть, — сказал он тогда по телефону. Он искал формулу философского камня — и теперь считает, что почти нашел. Нелепая мысль, но лихорадочная улыбка Чилтона подтверждала ее.
