Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
Вещества, которыми питаются лишь полезные микробы, – это пребиотики. Вообще-то оксалаты и леуцену к ним тоже можно отнести, но в основном это растительные углеводы, такие как инулин, очищенные и представленные в форме пищевых добавок[366]. Эти вещества позволяют увеличить численность важных микробов, например F. prausnitzii и Akkermansia, а также, возможно, снижают аппетит и снимают воспаление. А вот нужно ли их принимать в качестве пищевых добавок – другой вопрос. Мы знаем, что пища может внести в наш кишечный микробиом значительные изменения, а пребиотики, в том числе инулин, в больших количествах содержатся в луке, чесноке, артишоках, цикории, бананах и много где еще.
Олигосахариды человеческого молока тоже относятся к пребиотикам – они питают B. infantis и других микробов, умеющих их расщеплять. Педиатр Марк Андервуд считает, что с их помощью можно спасать самых уязвимых людей на свете – недоношенных младенцев. Он руководит неонатальным отделением интенсивной терапии при Калифорнийском университете в Дейвисе. Там под опекой медиков постоянно находится до 48 недоношенных младенцев. Самые ранние из них родились на двадцать третьей неделе, а самые легкие весят где-то полкилограмма. Как правило, они появляются на свет путем кесарева сечения, затем проходят курс антибиотиков и в итоге оказываются в абсолютно стерильной среде. Без стандартных микробов-первопроходцев их микробиом развивается крайне странным образом: привычных бифидобактерий в нем мало, а захватывающих свободные территории патогенов-оппортунистов – много. Вот вам отличный пример дисбиоза, и такие необычные сообщества у младенцев внутри могут привести к некротическому энтероколиту – заболеванию кишечника, нередко заканчивающемуся смертельным исходом. Врачи не раз пытались предотвратить развитие некротического энтероколита с помощью пробиотиков, причем небезуспешно. Андервуд же, посоветовавшись с Брюсом Джерманом, Дэвидом Миллзом и другими, решил улучшить их результаты, кормя младенцев смесью из B. infantis и грудного молока. «Пища бактерий так же важна, как и сами бактерии! Она им помогает размножаться и заселять среду с довольно-таки жесткими условиями», – объясняет он. В небольшом пилотном исследовании он доказал, что B. infantis при наличии в меню своей любимой еды действительно успешнее заселяет кишечник детей, рожденных раньше срока[367]. Сейчас он запустил более масштабное клиническое исследование, чтобы выяснить, сможет ли смесь пробиотика с B. infantis и молочных пребиотиков предотвратить развитие некротического энтероколита.
Второе, что мы можем принять к сведению из рассказов о Synergistes и Oxalobacter, – важность совместной работы. Бактерии обитают не в вакууме. Представители разных видов часто создают сложные и запутанные сообщества, в которых полагаются друг на друга в плане пищи и всего необходимого. Даже если кажется, что с проблемой способен справиться один-единственный микроб, он может нуждаться в группе поддержки лишь для того, чтобы выжить. Возможно, именно поэтому пробиотик с Synergistes так славно работает – других желудочных микробов в нем также немало. Не исключено, что по той же причине не работает пробиотик с Oxalobacter – в нем бактериям не с кем поиграть. Вот и с другими микробами так же. Можно, конечно, помечтать о пакетике с F. prausnitzii, способном излечить воспалительные заболевания кишечника, или о пилюле с Akkermansia, что позволит вам похудеть, но я бы сильно на такое не рассчитывал.
Возможно, разумнее было бы создавать пробиотики из сообщества микробов, работающих дружно и слаженно. В 2013 году японский исследователь Кениа Хонда открыл 17 штаммов Clostridia, способных облегчить воспаление в кишечнике. На основе этих результатов бостонская компания Vedanta BioSciences разработала мультимикробную смесь для лечения воспалительных заболеваний кишечника[368]. Клинические исследования этой смеси планировались как раз на то время, когда эта книга поступила в печать. Сработает ли она? Кто знает. Однако настраивать микробиом с помощью целой группы взаимодействующих микробов явно логичнее, чем с помощью одного штамма. В конце концов, самый успешный метод манипулирования микробиомом работает именно так.
В 2008 году Александр Хоруц, гастроэнтеролог при Миннесотском университете, познакомился с женщиной 61 года – назовем ее Ребеккой. На протяжении восьми месяцев ее постоянно мучали приступы диареи – она потеряла 25 килограммов, ей приходилось перемещаться на инвалидной коляске и пользоваться подгузниками для взрослых. Виновником оказалась Clostridium difficile – бактерия, известная также как C-diff. Дурную славу ей принесла живучесть – иногда бактерия делает вид, что сдалась под напором антибиотиков, а потом вырабатывает к ним устойчивость и появляется снова. Именно так она и вела себя в организме Ребекки. Врачи перепробовали кучу лекарств – безуспешно. «Она уже всю надежду потеряла», – вспоминает Хоруц. Она исчерпала все средства, которые могли бы ей помочь.
Все, кроме одного. Хоруц подумал-подумал и вспомнил, что в медицинском колледже узнал об одном методе, известном как пересадка микрофлоры кишечника. Все просто: врач берет у донора образец стула и вместе с микробами и всем остальным пересаживает его в кишечник больного. И вызванную C-diff инфекцию такая пересадка вроде как тоже могла вылечить. Эта процедура казалась всем дурацкой, ненадежной и отвратительной. Но Ребекка была не против, ведь ей хотелось выздороветь – чем скорее, тем лучше. Она дала согласие на пересадку. Образец стула предоставил ее супруг. Хоруц с помощью блендера превратил стул в кашицу, которую затем ввел Ребекке в кишечник во время колоноскопии.
В течение дня прекратилась диарея. В течение месяца исчезла C-diff – и на этот раз не вернулась. От нее полностью избавились – быстро и надолго.
Хоть случай Ребекки и единичный, он все же вполне классический. У сотен рассказов о пересадке микрофлоры кишечника сюжет похож: больной, которого никак не получается избавить от C-diff, отчаявшийся врач и чудотворное исцеление. В некоторых случаях врачи узнают об этой процедуре от больных[369]. Так, Элейн Петроф из Университета Квинс в Кингстоне (Канада) в 2009 году безуспешно пыталась вылечить женщину от инфекции C-diff, и тут к ней начали заходить члены семьи пациентки с ведерками кала. «Я уж подумала, что они немного того, – вспоминает она. – А потом посмотрела на то, как женщине становилось все хуже и хуже, и подумала: а что мы теряем? Мы провели процедуру и – представьте себе – все получилось! Вот она стояла на пороге смерти – а тут вышла из больницы практически здоровая и в прекрасном виде».
Пересадка стула – это, конечно, гадость, как в теории, так и на практике – кому-то ведь приходится использовать этот несчастный блендер[370]. Однако «больным неважно, что это фу», утверждает Петроф: «Они готовы на что угодно. Часто они просто меня перебивают и спрашивают: а где подписать?» И действительно – мы, люди, отличаемся от других животных своей неприязнью к фекалиям. Многие животные – копрофаги: они с удовольствием едят помет друг друга, чтобы обзавестись нужными микробами. Шмели и термиты таким образом распространяют бактерий по всей колонии – получается своего рода коллективная иммунная система, защищающая колонию от паразитов и патогенов[371]. Пересадка микрофлоры кишечника в этом плане куда приятнее – хотя бы ничего жевать не надо. Бактерий в организм поставляют с помощью колоноскопии, клизмы или вставленной в нос трубки, идущей в желудок или кишечный тракт.
Ознакомительная версия. Доступно 19 страниц из 91
