— Сэр Бартли, прошу вас быть сдержаннее.
— Пусть он оставит мальчика в покое, — прорычал Бартли, — каждый, кто тронет его, будет иметь дело со мной.
— Детям запрещается ходить в лес без разрешения родителей или старших в колонии, — сказал Мйлрой.
— Он пошел с разрешения родителя, — сказал Бартли.
— Это неправда.
— Вы смеете оскорблять меня?
Но Джеймс Мйлрой не был трусом, хотя знал, что не может равняться с великим и грозным капитаном. Он не был бы колонистом, если бы у него недоставало храбрости. Он истово верил в справедливость того, что делает.
— Это вы оскорбляете правду, сэр Бартли. Его мать беспокоилась. Она искала его. Я встретил ее и сказал, где он.
Бартли прищурил глаза. Он собирался уже схватить этого человека за плечи, но тут староста сказал:
— Его мать здесь. Она сама расскажет нам все. Вы волновались, миссис Браун, не правда ли? Вы не давали ему позволения идти в лес, а он должен был попросить вас об этом, коль скоро у него, к сожалению, нет отца, который руководил бы им.
Тамар бросила на Джеймса Милроя сердитый взгляд.
— Мальчик получил мое разрешение. Ему разрешено охотиться с мистером Бартли в любое время.
Джеймс Мйлрой уставился на нее с ужасом. Он не удивился бы, если бы небеса разверзлись и ее поразило бы громом.
«Какой смысл пытаться быть одной из них?» — спросила себя Тамар.
Она была неверующей, такой же, как Бартли. Она могла легко солгать, чтобы спасти сына от боли и унижения! А легко ли было для Бартли солгать?
Позднее она раскаялась в своем поступке. Она поступила скверно. Уж лучше было позволить наказать Дика, чем брать грех на душу.
Более того, она поддалась Бартли, поставила себя рядом с ним, выступила вместе с ним против пуритан.
— Надо же придумать! Наказывать мальчика за то, что он пошел охотиться! Ведь он вернулся в тот же день. Положись на меня, и я сделаю из него мужчину.
— Он должен научиться следовать правилам… правилам колонии, в которой живет.
— Я научу его тому, что для него полезно.
— Я хочу, чтобы он вырос добрым и благородным.
— Как его отец? — спросил Бартли. — Хилый бедняга, который прыгнул в море оттого, что соблазнился и переспал с собственной женой?
— Как ты смеешь говорить мне подобные слова?
— Ну вот, теперь ты больше похожа на себя. Я предпочитаю видеть тебя разъяренной, но только не благочестивой ханжой.
Она хотела было возмутиться, но тут же ей рядом с Бартли почудился призрак Хьюмилити и она как бы увидела капитана его глазами. Бартли представился ей дьяволом, пытающимся соблазнить ее. Тамар отвернулась и пошла прочь, но услышала, как Бартли смеется ей вслед, и поняла, что в голове у него родился новый план.
После той охоты Дик не отставал от Бартли ни на шаг, он просто боготворил капитана. Однажды, взглянув критически на мать, мальчик сказал:
— Раньше, матушка, вы были больше похожи на сэра Бартли, а теперь стали как эти люди!
— Дик, — ответила мать, — но ведь ты живешь среди этих людей.
— Мне нравится жить здесь, — подчеркнул он, — потому что я могу охотиться с сэром Бартли. А когда-нибудь… я поплыву с ним. Когда он отправится назад, в Англию, то возьмет…
Мальчик оборвал фразу, но она поняла: Бартли отнимал у нее сына, переманивая его на свою сторону.
Эта мысль стала мучить ее. Она постоянно молилась. С Ричардом Тамар не могла говорить об этом, потому что Ричард хотел, чтобы она вышла за Бартли. Отец не верил в ее второе обращение в пуританство, как не верил в первое.
Несколько недель спустя после прихода «Либерти» в Новый Плимут приплыл другой корабль. На его борту были голландские поселенцы, обосновавшиеся не слишком далеко, на этом же берегу. Гостей приняли весьма радушно, губернатор сказал, что он и колонисты радуются, когда их посещают гости.
Голландцы восторгались Новым Плимутом. Их очень удивило, что переселенцев из Англии не беспокоят краснокожие туземцы. Они рассказали, что во французских и голландских колониях на этом континенте жизнь не столь спокойная.
Тамар знала, что это объясняется добротой и благородством жителей Нового Плимута. Их законы чести были непоколебимы, и индейцы это поняли и оценили. Англичане прирожденные колонизаторы, как ни одна другая нация на земле. Им присущи достоинство и честность, что ценят люди любого цвета кожи. Они храбры, но храбры и другие поселенцы, покинувшие свой дом, чтобы обрести новую жизнь в чужой стране. Тамар видела качества, присущие англичанам в большей степени, нежели людям других национальностей: спокойное достоинство, умение подавить свои эмоции — как гнев, так и радость, ибо люди, дающие волю этим чувствам, находятся в менее выгодном положении, чем их противники; англичане не раздражаются по пустякам, но вызвать их справедливое негодование опасно; они непременно добиваются своей цели, проявляют упорство и непременно заканчивают то, что начали. Эти качества вызывают в других людях уважение и страх. Лишь в подобных людях она видит пример для подражания, лишь с ними она желает трудиться во имя спасения своей души.
Близилось Рождество, и Тамар готовилась устроить праздник для детей. Она обещала им танцы, игры и угощение. Дети бегали пританцовывая по Лейден-стрит и болтали о рождественском празднике.
Тамар передали, что церковный староста желает поговорить с ней, и она отправилась к нему.
— Садитесь, дорогая сестра, — сказал он, — я должен побеседовать с вами. Я слышал, что в день рождения Христа вы собираетесь устроить праздник.
Тамар промолчала, выжидая, и после паузы он продолжал:
— Наш Господь, Иисус Христос был человеком печали, и день Его рождения не годится встречать веселой пирушкой и играми. В этот день следует молиться.
— Но… — начала было она. Он поднял руку.
— Выслушайте меня до конца, прошу вас. Я полагал, что сперва должен побеседовать с вами, прежде чем объяснять детям: в этот день не должно быть никаких… вакханалий. Боюсь, что вы по неведению, не злонамеренно, вбили им в голову мысль о праздничном веселье. Не бойтесь, сестра, мы не станем винить вас. Мы желаем лишь показать, сколь глупы ваши намерения.
— Но ведь это простой детский праздник. Никаких вакханалий. Просто немного удовольствия… немного веселья.
— Дорогая сестра, вы привезли сюда старые идеи из Англии. Мы должны оставить в этой стране всяческое зло. Ему нет места в Новом Свете. Не надо досадовать. Мы видели, что вы старались стать одной из нас и довольны подобными переменами в вас. Мы желаем помочь вам, потому-то я и пригласил вас сюда, дабы объяснить, сколь превратно ваше представление о праздновании дня рождения Христа.
Тамар подняла голову и посмотрела ему в лицо, зная, что глаза ее начинают гневно сверкать. Ей хотелось выбежать из этой комнаты, где вдруг стало даже трудно дышать. Она посмотрела на полку, где стояло несколько книг, главным образом Библия в переводе, сделанном в Голландии, на тростниковую циновку на полу, на промасленную бумагу на окнах… И вдруг с невыносимой тоской вспомнила свою спальню в Пенникомкуике с ковром на полу, настоящим стеклом в окнах и кроватью под богатым балдахином. Ей захотелось убежать от этой скудной, примитивной жизни, захотелось стать свободной. Свободной? Но ведь она отправилась сюда в поисках свободы.
