Чёрный покров ночи опустился на город почти мгновенно. Охранники, ехавшие впереди, зажгли факелы. Повозка с пленниками окончательно выехала из скопления домов с их узкими переулками и лабиринтами улиц. Вероятно, они были в южном пригороде Каира. Там процессия вдруг повернула на берег Нила, а затем колеса застучали по брёвнам моста — похоже, плавучего. За другим концом моста горели огни.
— Куда же нас привезли? — пробормотал Морис.
Герольт пожал плечами.
— Хотел бы я это знать, — сказал он.
Уже была ночь. Из шумной и зловонной части города, населённой простолюдинами, их вывезли в местность, застроенную исключительно богатыми домами и просторными дворцами, частично скрытыми за высокими каменными оградами. Искусно изготовленные светильники освещали охраняемые подступы к роскошным зданиям с их террасами, колоннадами, павильонами и похожими на парки садами, также освещёнными самыми различными масляными лампами.
По обсаженной пальмами улице их подвезли к одному из таких роскошных владений. Повозка свернула на менее широкую улицу — это была аллея из цветущих кустов, источавших тяжёлый сладковатый запах. Герольту показалось, что в конце этой аллеи он увидел отражение огней на воде. Неужели это опять была река? Все указывало на то, что роскошные здания находились на огромном острове. Но с полной уверенностью этого сказать было нельзя.
У Герольта не оказалось времени для того, чтобы хорошо обдумать свои впечатления. Вероятно, их привезли в резиденцию эмира Тюрана эль-Шавара Сабуни. В ответ на окрик одного из всадников открылись обитые железом ворота в высокой, унизанных остриями пик, стене. По сравнению с дворцом этому входу явно не хватало роскоши, и вряд ли он был главным.
Вымощенный каменными плитами двор за воротами был лишь частью обширного хозяйственного подворья. Эти строения — кухня, склад с припасами, мастерские, комнаты для прислуги и стойло — от дворца с садом отделяла внутренняя стена со множеством дверей. Стена была выложена голубой плиткой с белым орнаментом. Даже внутренний двор должен был свидетельствовать о богатстве эмира.
— Смотри, нас уже ждут! — Морис кивнул на три фигуры возле одной из дверей в стене. — Готов поспорить, что этот жирный лысый негр — надсмотрщик гарема, а два здоровенных бугая за его спиной будут стеречь нас…
Герольт проследил за его взглядом.
— Да. Выряженный евнух и пара надзирателей. Будем надеяться, достаточно тупых.
Догадки тамплиеров подтвердились после того, как толстый негр и предводитель эскорта обменялись короткими фразами. Дородный негр действительно был старшим евнухом эмира. Его иссиня-чёрная кожа и черты лица говорили о происхождении из племён Нубийской пустыни. Огромный круглый череп евнуха был гладко выбрит и сверкал, как полированный шар из черного камня. Негр был одет в белые с кремовым оттенком штаны необъятной ширины и дорогой, вышитый золотом кафтан из тончайшего шелка изумрудного цвета. Тот же изумрудный шёлк покрывал его туфли с острыми носками. Могучий торс опоясывал золотой шарф. На мочке уха висела золотая серьга величиной с дукат.
Как вскоре выяснилось, нубийца звали Кафуром. Кафур был не только старшим евнухом гарема, но и доверенным лицом эмира во всех других частях дворца. И на иерархической лестнице этого мирка, насыщенного интригами, выше Кафура стоял только сам Тюран эль-Шавар Сабуни.
В отличие от евнуха, двое стоявших за его спиной были одеты гораздо скромнее — в свободные кафтаны из светло-голубого миткаля. Застиранную ткань их кафтанов распирали широкие плечи, а из просторных рукавов выглядывали кисти мускулистых рук.
Когда евнух увидел Герольта и Мориса, его жирное круглое лицо исказила гримаса отвращения. Его носа достиг исходивший от пленников запах. Он вытащил из кармана надушенный платок и прижал к лицу, а свободную руку вытянул так, будто хотел оттолкнуться от невыносимого зрелища.
— Во имя пророка, держите этих тварей подальше от меня, — высоким голосом прокричал он, щёлкнул пальцами и позвал: — Махмуд! Саид!
Двое стоявших за его спиной приблизились.
— Мы должны оттащить этих христианских собак в подвал? — подобострастно спросил один из тюремщиков, обнажив щербатые зубы верхней челюсти.
— От них воняет, как из хлева со свиньями, который следовало бы доверить такому дураку, как ты, Махмуд! — брезгливо произнёс евнух и замахнулся, будто хотел влепить своему собеседнику пощёчину.
Махмуд увернулся от воображаемого удара, а его напарник по имени Саид поспешно добавил:
— Сначала мы окатим их водой!
Евнух кивнул:
— Так начинайте же! И снимите с этих собак одежду со знаками их глупой веры! Они оскорбляют Аллаха и взгляд каждого благочестивого человека. Сорвать их и бросить в огонь!
Бессильно скрипя зубами, Герольт и Морис позволили сорвать с себя плащи. Потоптав тамплиерские одежды, Махмуд и Саид носками сапог отбросили плащи выскочившим из стойла конюхам, чтобы те швырнули их в огонь. Однако друзья испытали наслаждение, когда тюремщики зачерпнули в поилке для коней по ведру и окатили их водой.
Когда рыцарей подвели к Кафуру, Герольт мысленно взмолился о том, чтобы их не обыскали и не заставили снять последнюю одежду. Иначе им придётся расстаться с золотом, спрятанным под туниками. Хотя проглоченные изумруды и рубины стоили гораздо дороже, именно на золото пленники возлагали главные надежды. Подкупить Махмуда и Саида — простых тюремщиков на скудном жалованье — было гораздо проще золотом, чем камнями, о ценности которых те и понятия не имели. Расчёт Герольта был прост: евнух и его подручные должны были думать, что их обыскали с головы до ног сразу после пленения на корабле.
Его надежда сбылась: их не обыскали и одежды не лишили. Кафур нетерпеливо переминался с ноги на ногу возле открытой двери. Вероятно, он получил приказ собственными глазами убедиться в том, что пленники посажены под замок.
За дверью начинался спуск в подземелье эмирского дворца. Их путь освещали масляные лампы. Первая лестница насчитывала едва ли двадцать ступеней и заканчивалась широкой площадкой, к которой подходила вторая лестница.
Герольт и Морис украдкой переглянулись и поняли друг друга: вторая лестница, вне всякого сомнения, вела во дворец. Рыцарей повели дальше. Звон их цепей эхом отскакивал от каменных глыб величиной с бычью голову, из которых были сложены стены подземелья. Чем глубже они спускались, тем более влажным и затхлым становился воздух.
Наконец, лестница привела к тяжёлой железной решётке с закрытой дверью. К этой решётке подходил другой широкий коридор. Вероятно, это тоже был прямой ход во дворец.
Саид взял связку ключей, висевшую на вбитом в стену крюке, и открыл дверь в решётке. На площадке, оказавшейся за ней, находились две деревянные двери. Из стены на уровне груди выходил короткий железный жёлоб. Под ним в стену была встроена небольшая полка, которую снизу поддерживал железный стержень. Из-под задвижки, которая закрывал жёлоб, постоянно капала вода. Она стекала по этому жёлобу в огромную бочку. Вероятно, за стеной находилась цистерна либо вода в эту систему поступала прямо из Нила. Уже тут в ноздри рыцарей ударил резкий запах мочи, кала и плесени. И этот запах становился тем сильнее, чем дальше они шли.
