Им не терпелось об этом услышать, поэтому я попыталась вспомнить, что именно Барни поведал об их методах, о яме и о том, почему ее устроили, хотя старый дом за городом был куда более уединенным местом.
— Они действовали по очереди, — сказал Стюарт. — Потому что трудно припарковать за старым домом две машины. Но иногда, на выходных, приезжали вместе. Как двойное свидание.
Меня затошнило, и я поставила кофе на передвижной столик. Толливер похлопал меня по руке.
— Иногда мальчики выдерживали четыре или пять дней, если им давали еду и воду… — добавил Клавин.
— Ладно, довольно, — перебил Толливер. Было ясно, что он сердит. — Мы знаем об этом ровно столько, сколько хотим знать.
— Что ж, мы обвиняем его в покушении на убийство вас и Теда Гамильтона, — отозвался Клавин, когда уяснил упрек. — Но совершенных им убийств достаточно, чтобы навечно засадить его за решетку. Мы пустим в ход другие обвинения, только если возникнет хоть какой-то шанс, что он увильнет. Я имею в виду, ему можно дать пожизненное много раз.
— Надеюсь, какие-нибудь из улик судебных медэкспертов свяжут их обоих. Так что дело будет не только в их признании.
— Там было столько всего, и кое-что определенно подойдет. Главное, уже установили совпадение волос. И я уверен, что мы получим и совпадение ДНК.
Я кивнула. Хотя эти люди будут есть, дышать и спать в ожидании суда, для меня дело близилось к концу.
— Как вы себя чувствуете? — неожиданно спросила шериф.
Она хотела обратить внимание на то, что Клавин и Стюарт об этом не спросили. Оба они лишь слегка сконфузились.
— У нее перелом руки, — ответил за меня Толливер. — На голову пришлось наложить новые швы, еще больше, чем прежде. Рана на голове воспалилась. Множество жестоких синяков и два шатающихся зуба. Вы сами видите подбитый глаз. И еще она заполучила инфекцию верхних дыхательных путей.
А еще я сломала ноготь, но об этом он не упомянул.
Толливер смотрел на агентов так негодующе, что я ожидала: они не выдержат и заплачут, но они просто неловко переминались с ноги на ногу, пока не нашли повода уйти.
Может быть, мне и не придется возвращаться в Доравилл. По крайней мере, в ближайшее время. Это вполне меня устраивало.
Позвонил Манфред, но с ним разговаривала не я, а Толливер. Я слишком устала — эмоционально устала, — чтобы желать снова с ним говорить.
Единственная гостья, которую я рада была видеть, — это Твайла Коттон. Утром она вошла в палату, и мне показалось, что поступь ее стала еще тяжелее. Лицо ее было таким серьезным, как будто она никогда больше не будет улыбаться.
— Что ж, — произнесла она. Стоя справа от моей кровати, она не могла встретиться со мной глазами. — Их поймали, и мой внук ушел навсегда.
Я кивнула.
— Я правильно поступила, позвав вас сюда, и рада, что сделала это. Их надо было остановить, хотя для Джеффа уже слишком поздно.
Для Джеффа слишком поздно было уже несколько месяцев.
— Они будут гнить в аду, — с полным убеждением сказала Твайла. — И я знаю, что Джефф на небесах. Но для нас трудно оставаться здесь.
— Да, — ответила я, потому что кое-что об этом знала. — Тем, кто остается, — трудно.
— Вы думаете о своей пропавшей сестре?
— Да, о Камерон.
— Несколько иронично, да?
— Что я могу найти кого угодно, кроме нее? Да, можно и так сказать.
— Тогда я буду молиться за вас. Молиться, чтобы вы нашли свою сестру.
Глядя на пораженное лицо Толливера, я впервые задумалась: а в самом ли деле я хочу найти Камерон? Если бы это подарило мне мир…
Я перевела взгляд на Толливера. Он смотрел на Твайлу с неприятным выражением лица. Он думал, что та расстроила меня, и полагал, что с меня хватит несчастий.
— Спасибо вам, Твайла, — поблагодарила ее я. — Я надеюсь… Надеюсь, что ваш оставшийся внук подарит вам счастье.
— Так и будет, — чуть не улыбнулась она. — Никто не может заменить Джеффа, но Карсон — хороший, стойкий мальчик.
Вскоре после этого она ушла, потому что говорить было больше не о чем.
— Завтра, если у тебя не будет жара, мы уезжаем из города, — заявил Толливер.
— Непременно, — ответила я. — Может, к тому времени, как я попаду в Филадельфию, я поправлюсь достаточно, чтобы не напугать клиентов.
— Мы можем отменить встречу и отправиться в нашу квартиру. Ты просто отдохнешь пару недель.
— Нет. Я снова в седле, — попыталась улыбнуться я. — А когда мне станет немного лучше, посмотрим, кто будет в седле, кто — под седлом.
Я попробовала хитро на него посмотреть, но результат вышел таким смехотворным, что Толливеру пришлось подавить смех.
Но я ткнула его в бок, и он не стал ничего говорить.
Снова в седле.
