Лиззи кивнула, хотя по-прежнему боялась уйти.
– Веди себя прилично, – велела она, погладив Брента по руке. – Будь паинькой. И не зли сестер.
– Не волнуйся. Все будет в порядке. Увидимся завтра… или сегодня… когда-нибудь.
Когда она уходила, его глаза были закрыты, а ее полны слез.
Когда машина остановилась у ее дома, Лиззи повернулась к Джону.
– Все хорошо. Тебе необязательно подниматься со мной. Я в порядке, просто нужно выспаться. Я знаю, у тебя полно дел… бизнес и все такое.
Лиззи глянула в окно. Уже рассвело. Она не знала, который час, но бледное солнце уже поднялось.
– Тебе нужно возвращаться. И Шелли скоро приедет, так что одна я не останусь.
Джон ответил одним из своих властных взглядов, Мистер Очень Взрослый Разумник.
– Не воображаешь же ты, что я брошу тебя здесь, как тюк с грязным бельем, а сам пойду дальше веселиться?
– Мы либо поедем в «Уэйверли», либо я останусь здесь, с тобой. Что выбираешь?
– Никаких «но». Несмотря на некоторые мои склонности, я вовсе не привык давить авторитетом, но в этом случае не потерплю никаких возражений. Завтра можешь снова стать самодостаточной, умелой и способной. Когда отдохнешь. Но пока что приказываю я. Куда? К тебе или в отель?
21. Размышления
Она выбрала свою квартиру, чему Джон был рад. Она почти валилась с ног, а ближайшая постель – лучшая постель. И, как ни странно, он в ней лежал. Рядом с Лиззи. В комнате, где царил очаровательный беспорядок.
– Но ты всегда спишь один, – возразила она, хотя глаза сами собой закрывались, после того как он укутал ее в одеяло, а сам, раздевшись до плавок, лег рядом.
– Ты права. Я и сейчас спать не буду. Просто полежу и подумаю. Все-таки отдых.
– Подумаешь? О чем?
Он улыбнулся. Лиззи так упряма и любопытна, даже в этой стрессовой ситуации… но прежде, чем он успел найти подходящий ответ, понял, что она спит.
Кровать была довольно узкой для двоих, но он каким-то образом ухитрился расслабиться. Даже роскошное тело Лиззи, сейчас казавшееся трогательным и беззащитным в широкой футболке, пока что его не волновало. Хотя…. не потребуется много труда, чтобы он возбудился. Потому что в нем постоянно горел огонь потребности в этой девушке. Просто казалось важнее, куда важнее просто побыть с ней, вместо того, чтобы воображать, как будешь ее трахать.
Шторы на окнах были плотными. Но проникавшие в щели между ними солнечные лучи падали на кровать, освещая разбросанные вещи: одежду, книги, принадлежности для шитья. Джон потерял всякое чувство времени. Вечеринка началась после полуночи, и они пробыли там несколько часов. Потом полет, время, проведенное в больнице… уже утро. Впереди новый деловой день, а его расписание заполнено до отказа. Но куда важнее оставаться здесь, наблюдать за спящей Лиззи, а потом быть в ее распоряжении, если понадобится вернуться в больницу, навестить друга.
Ее друга? Наверняка, не только.
Джон уставился в потолок. Почему он так ревнует? Почему?
Оба знали, что их отношения не могут продолжаться долго. Ведь это ее фраза: «временные сексуальные партнеры», причем очень удачная!
«Так какого же черта ты хочешь от него большего? Ни с того, ни с сего… Ты же закаялся связываться с женщинами после Клары! И это работало… верно? К чему желать женщину, которая все равно привязана к другому, законченный идиот!»
Джон провел рукой по волосам и повернулся к ней, очень осторожно, чтобы не разбудить.
Без блеска для губ и карандаша для подводки глаз, с черными волосами, разметавшимися по подушке, она ничуть не походила на Бетти Пейдж или Одри Хепберн. И все же для него по-прежнему оставалась неотразимой. Лицо во сне казалось таким молодым. Да она и есть молодая, по сравнению с ним. Двадцать четыре против его сорока шести. Нельзя сказать, что это так уж много. Любящие пары иногда имеют и куда большую разницу в возрасте, но Лиззи это может испугать.
– Какого черта… – пробормотал Джон, садясь.
В голове вихрем кружились дурацкие, неоформленные до конца мысли.
Джон старался отделаться от них. Бессмысленно и глупо. Единственный род отношений, который он мог себе позволить, – те, что были у него с женой Кэролайн. Симпатия и взаимная привязанность. Ничего больше. Больше… ведет к несчастью и боли.
– Мать твою. Дерьмо!
«Ты полный кретин. Идиот. Ты не можешь получить того, что хочешь»!
Потрясенный Джон снова лег. Он сказал, что ляжет и подумает. И именно так и поступил. Только повернулся на бок, чтобы видеть ее лицо на подушке. Закрытые глаза, мягкие сладкие губы. Но за этими изящными чертами крылись острый ум, чувство юмора, смелость, искренность и верность друзьям. Да, не без недостатков, но как ни парадоксально, от этого она еще больше его привлекает.
Если он не сможет получить ее, все равно станет о ней думать и втайне предаваться фантазиям. Это будет настоящей пыткой, но он бессилен перед своим бурным воображением.
Он, едва дыша, положил руку на ее талию, ожидая, что она пошевелится. Но Лиззи только вздохнула, покрепче прижалась щекой к подушке и продолжала спать. Тепло ее тела проникало через тонкую футболку и все больше возбуждало его. Прибор отвердел и поднялся. Он не мог выключить свое желание. Но было бы немыслимо его осуществить.
Мечты – все, что он мог себе позволить, и он погрузился в них. Мозг освобождался от пустоты, всего плохого, проблем и трудностей жизни, наполняясь прекрасными фантазиями.
Налитые свинцом веки постепенно опускались. Он отплывал в темный, блаженный мир, где, как ни странно, сиял яркий свет. Яркий свет, имя которому было Лиззи.
В окна заглядывало солнце.
Который час?
ДЖОН!
Лиззи непонимающе моргнула, все еще не придя в себя. Даже не совсем придя в себя, она почувствовала его близость. В голове лениво ворочались и другие мысли, но и в этом полусонном состоянии она нахмурилась и прогнала их. Главное – это его присутствие рядом. Прикосновение его тела.
Джон.
Реальность вот-вот навалится на нее, но она повернулась к нему, жадно впитывая чудо его присутствия до того, как в сознание ворвутся страхи и тревоги.
Свет, проникавший через щели в неплотно задвинутых шторах, озарял волшебное зрелище.
Джон, крепко спящий в компании кота Малдера, свернувшегося на его груди.
«Ты спишь. Как получилось, что ты спишь? Сам говорил, что можешь спать только в одиночестве. А ты, маленькая мохнатая обезьянка? Я думала, ты не любишь незнакомых людей».
Она не произнесла этих слов вслух, боясь разбудить очарованного принца и его компаньона. Джон спал на спине, положив руку под голову. Вторая рука на груди, вокруг маленького тельца Малдера. Легкая улыбка играла на лице Джона, а неестественно темные ресницы лежали на скулах. Во сне он казался на добрых десять лет моложе, если не больше, и она вспомнила свою первую реакцию на него, в баре ресторана.
