Зал постепенно начал пустеть, также как, и стены «Алоха». Работники Ричарда, действовали, как хорошо отлаженный механизм. Кого-то из гостей, они провожали на веранду, принимая заказы для кухни. Кому-то снимали со стен картины, упаковывая их в большие, бумажные конверты, а потом, в целлофановые пакеты. «Алоха» сейчас напоминала муравейник. Эл по-прежнему, отказывалась верить в происходящее.
– Поздравляю, сестра, это ириэ! – услышали они голос Алекса.
– Сестра? – улыбнулась Эл в ответ.
– Верняк! – Алекс взял со стойки, такой же бокал с виски, как у Ричарда, и опустошил его до дна. Потом взял второй, стукнул им по бокалам Эл и Ричарда, и осушил и его.
– Сильно! – сказала Эл, все это время, не сводившая глаз с Алекса.
– Ну, дык! – ответил он, и взял третий бокал со стойки.
– Алекс, а что такое «ириэ»? – спросила Эл.
– Герти, это значит, больше, чем просто хорошо, это круто! – ответил за друга, делающего жадные глотки, Ричард.
– Яснопонятно, – Эл переводила свой взгляд с Алекса на Ричарда и обратно, не зная, что же дальше.
К ним подошли Зоя и Зураб, и стали выражать свои восторги, потом Зоя показала рукой в сторону «морской» стены, и на картину, которую она выбрала. Эл не была удивлена ее выбором. Зоя оценила закат, изображенный, как раз в такое же время, в какое обычно Зоя ходит на море. Затем вся компания вышла на веранду, где расторопные официанты Ричарда уже сервировали столик на пятерых.
Компания весело провела остаток вечера. Первыми распрощались Зоя и Зураб. Потом «вышел из строя» Алекс, который, перед тем, как провалиться в алконирвану, устроился на заднем сидении своего авто. Отдав какие-то распоряжения Дену, Ричард предложил Эл проводить ее домой.
32 Глава
– Волшебная ночь, – сказала Эл, которая все еще до конца не могла поверить в реальность происходящего.
– Волшебная, – согласился с ней Ричард.
Они подошли к Зоиной калитке. Свет в доме не горел. Зоя, должно быть, уже спала.
– Что будешь делать сейчас, Герти? – спросил Ричард.
– Не знаю, но спать я еще точно не хочу, – ответила Эл.
– Предлагаю устроить пикничок в Зоином гамаке! – предложил он, сняв с плеча свою спортивную сумку, на которую Эл обратила внимание только сейчас.
– Ничего себе!
– Угу, – ответил Ричард, ожидая ее решения.
– То, что нужно!
Эл и Ричард прошли во двор, закрыв за собой калитку, стараясь не шуметь. Ричард открыл сумку и стал выкладывать из нее на столик всякую вкусную всячину, разложенную уже по одноразовым тарелкам, прикрытых целлофаном. Затем он достал бокалы, бутылку розового вина и бутылку виски. Убрав все лишнее обратно в сумку, он, делая широкий жест, сказал, раскачивающейся все это время в гамаке, и наблюдающей за его ловкими движениями Эл:
– Прошу!
– Спасибо, Ричард, ты не перестаешь меня удивлять, – ответила Эл.
Ей, действительно, пришлась по душе идея с пикником. Эл оценила его деликатность, и то, что Ричард не стал зазывать ее к себе домой, не стал и напрашиваться к Эл, при этом давая понять, что тоже не хочет еще заканчивать сегодняшний, волшебный день. Ричард разлил напитки по бокалам и протянул Эл вино, себе взяв виски.
– Еще раз за тебя, Герти! Королеву этой ночи, за твой день рождения!
– То есть?
– Сегодня ты родилась, как Художник! – ответил Ричард.
– Ах, в этом смысле, – ответила, улыбаясь Эл.
Они выпили. Есть совсем не хотелось, но, чтобы не захмелеть Эл потянулась за канапе.
– Герти, ты позволишь присесть рядом с тобой? – спросил Ричард, все это время, стоящий перед столиком.
– Конечно, – ответила, смутившись Эл, ругая себя, за то, что сама этого не предложила ему.
Она попыталась подвинуться, насколько это можно было сделать в гамаке, Ричард присел рядом, продолжая держать в одной руке свой бокал. Было не очень удобно, они как будто скатились друг к другу, в центр гамака. Тогда Ричард приобнял Эл свободной рукой, и стало гораздо лучше, при этом он спросил:
– Не возражаешь?
– Нет, здесь по-другому не получится, – улыбаясь, ответила Эл.
– С днем рождения, художник! – сказал Ричард, протянув свой бокал.
– Спасибо, Ричард, мой идейный вдохновитель! – ответила Эл.
Неловко приподнимаясь в гамаке, Эл поставила свой фужер на стол, и плюхнулась обратно, в объятия Ричарда.
– Родился еще один «свободный художник», – пошутила Эл.
– Свободный художник, – задумчиво повторил за ней Ричард, и тоже поставил свой бокал на стол, – а что это такое, Герти, «свободный художник»? Никогда не понимал этого выражения.
– Ну, как? – не поняла, в свою очередь, его вопроса Эл.
– Свобода – это относительная категория, а в контексте творчества, и, вовсе, проблематичная.
– Почему?
– Герти, ну, сама посуди. Возьмем художника, как творческого человека вообще. Творчество без признания – не имеет смысла. Творцу нужен зритель, слушатель, читатель.
– А как же те, кто работает «в стол»?
– Работа «в стол» подразумевает, что «время признания» еще не пришло.
– А в чем тогда еще несвобода?
– Во всем остальном. Предположим, я – художник. Значит, чтобы выразить себя, мне нужно много простых, материальных вещей, таких как, кисти, краски, бумага. В противном случае, мои шедевры, так и останутся у меня в голове. Значит, мне нужны какие-то материальные средства, чтобы я мог выразить себя и явить миру свой талант.
– Ну, а скульптор? Ему нужны только камни.
– И рабочий инструмент. Пальцами много не наваяешь, – Ричард видел, что зацепил Эл, и она с удовольствием включилась в этот разговор.
– А музыкант?
– Без инструмента – один из многих, но даже при наличии инструмента, музыканту нужны ноты, написанной кем-то музыки.
– Значит, композитор самодостаточен?
– Ему, как минимум нужны нотная тетрадь и карандаш.
– Это проще простого, это средства производства, если хочешь. И этого добра полно, и стоит оно недорого.
– Все равно не получается «абсолютной свободы», потому что надо найти музыканта, который возьмется сыграть твою музыку, и целый оркестр, если тебя угораздило написать многоголосную партитуру.
– Тогда свободен от всего певец? Голос его инструмент, и он дается от Бога, и не требует «затрат на приобретение»?
– Почему же? Чтобы продемонстрировать свой, пусть самый великолепный вокал, певцу нужно, чтобы кто-то написал для него музыку, «положенную на стихи».
