Книга Храм - Стивен Спендер

Судьба романа Стивена Спендера «Храм» необычна. В 1929 году, двадцатилетним оксфордским студентом, Спендер поехал в Германию на летние каникулы. Начинающий поэт, он записывал обстоятельства этой поездки в беллетризированной форме, рассчитывая сложить из них роман. Рукопись осталась неоконченной, о публикации в Англии нечего было и думать по тогдашним цензурным условиям. Много лет спустя рукопись купил университетский архив в далеком Техасе, и автор о ней забыл. И только в 80-е годы о ней вспомнил, перечитал, переработал и напечатал. В некотором смысле, роман «Храм» — плод литературных усилий, растянувшихся на полвека.

Спендер не смог бы издать свою книгу в Англии в 20-е или 30-е годы, потому что она полна описаний эротической жизни веймарской Германии. В 20-е годы Германия стала центром сексуального либерализма, и именно это влекло молодых британцев в Берлин. Прототипы героев «Храма» — друзья Спендера и его сверстники — Кристофер Ишервуд (вскоре — знаменитый писатель) и Вистан Оден (ставший крупнейшим англоязычным поэтом XX века), — сбежавшие в Берлин от своих чинных буржуазных родителей по вполне определенной причине. Как выразился прямолинейный Ишервуд в своих мемуарах: «Берлин означал мальчиков». В пику Парижу с его репутацией столицы европейского разгула, Берлин и вся Германия оказались центром однополой любви. В Берлине заинтересованный гость мог найти сотни специальных баров, танцзалы, первую в Европе политическую организацию в защиту прав сексуальных меньшинств (Научно-Гуманитарное общество д-ра Магнуса Гиршфельда) и его же Институт сексуальных исследований. Прославленный немецкий киноактер Конрад Фейдт снимался в агитационных фильмах, направленных против гомофобии, и ведущие деятели культуры подписали обращение к рейхстагу с требованием отменить параграф 175 уголовного кодекса, каравший за секс между мужчинами.

«Бунт» Спендера, Ишервуда и Одена был направлен против старомодного лицемерия британского общества. Однако за симпатией, которую они чувствовали к открытым жизненным стилям немецкой молодежи, стоял и эстетический смысл. Общественному либерализму сопутствовал расцвет искусств — экспрессионизм в литературе, живописи и кино, экспериментальный дизайн и архитектура Баухауза, новый театр Брехта и Рейнгардта, культура кабаре. Обновление общества, казалось, должно было принести с собой обновление всех сфер бытия, в первую очередь самой «жизни». В частности, само человеческое тело становилось эстетическим объектом — и не только как предмет изображения, но и в реальности. Облагороженное атлетикой, оно мыслилось источником радости, а не стыда, как прежде.

В романе быт гамбургской молодежи 1929-го года фиксируется через переживания автобиографического героя по имени Пол. Телесность и гедонизм молодых немцев контрастирует с привычной Полу оксфордской рутиной не менее, чем солнечное рейнское лето с вечно-дождливой английской осенью. Пол заворожен чувственным миром, раскрывающимся ему. Молодой фотограф Иоахим Ленц выступает его пророком и практиком. Прототип Ленца — выдающийся немецкий фотограф Герберт Лист, в работах которого празднично-чувственный стиль образован отражающимися друг в друге юношескими телами, солнцем и природным ландшафтом. Ленц видит мир в его телесном измерении («храм» из названия романа — это юношеское тело с фотографии Герберта Листа «На Рейне»), другие измерения для него не существуют. Он аполитичен и равнодушен к «духовной жизни». Каждый миг его физического бытия столь наполнен драгоценными и неподдающимися фиксации ощущениями, что в нем не остается места словесному началу рефлексии. Представляя Ленца (Листа) символом «новой Германии», Спендер кладет на его плечи ответственность и за политическое будущее страны. Будущее это было мрачным, и роман, сотканный из документального и аналитического элементов, может читаться как обвинение безответственности и нарциссизму молодежи Веймарской республики. Осенью 1929 года, через несколько месяцев после первой поездки Пола-Спендера в Гамбург, биржевой крах в Америке вызвал экономическую катастрофу в Германии, четыре года спустя приведшую к власти нацистов. В состоянии крайней политической поляризации общества, мировоззрение и эстетика телесности могли и стали использоваться либералами и коммунистами, но с наибольшей эффективностью — нацистами. По заказу нацистов замечательный кинорежиссер Лени Рифеншталь снимала необычайной красоты документальные фильмы в эстетике, близкой Листу («Олимпия», ее фильм 1936–38 годов об Олимпийских играх в Мюнхене, — наиболее памятный пример). Культ прекрасного тела, очищенный от явных гомоэротических подтекстов и снабженный расистскими, стал частью нацисткой пропаганды.

Дав Полу, двадцатилетнему оксфордскому студенту, способность видеть и судить немецкую жизнь 29–31-го годов из далекого будущего, Спендер лишает историю многовариантности. Историческая неизбежность — это выдумка, но Спендер намекает на причинно-следственную связь между Веймарской Германией с ее необычайной «легкостью бытия» и свинцовой тяжестью нацизма, между воздушным «храмом тела» и последовавшими двенадцатью годами кромешного ужаса. Вообще, документальность «Храма» — это обманчивый художественный прием, скорее всего позаимствованный Спендером из «Берлинских рассказов» Ишервуда (всем известным по одной из экранизаций — мюзиклу Боба Фосса «Кабаре»). «Я — камера» — так характеризовал свою точку зрения рассказчик у Ишервуда. Спендер тоже хочет представить своего Пола «кинокамерой», фиксирующей, но не интерпретирующей. Пол — таинственный персонаж: его мотивы, желания, страсти остаются для нас неясны. Читатель знает, что Пол — это Стивен Спендер, и соотношение скрываемого к сообщаемому будит его любопытство.