Эмили припомнила длинный шрам у Дрейвена на животе.
Генрих нахмурился:
– Гарольд занес меч, а Дрейвен сделал выпад и вонзил в него меч. Гарольд отшатнулся и грубо рассмеялся, а затем похлопал Дрейвена по плечу. – Генрих посмотрел Эмили в глаза. – Знаете, что он сказал при этом?
Эмили отрицательно покачала головой.
– «Наконец-то ты заставил меня гордиться тобой, тупица. Сегодня я наконец-то убедился, что ты – кровь от крови моей. Потому что только мой сын мог меня убить».
По телу Эмили пробежала дрожь. Она попыталась представить себе, что чувствовал при этом Дрейвен.
– Я никогда не забуду эту минуту, – продолжал Генрих. Глаза у него потемнели, и Эмили увидела в них боль. – И о выражении лица Дрейвена. Он спокойно воспринял эти слова. Я же был просто ошеломлен, потому что в голове у меня не укладывалось, как это отец может сказать сыну такие жестокие слова при последнем расставании. Потом Дрейвен повернулся, отдал мне меч своего отца и принес клятву королю в своей неизменной верности. Я посвятил его в рыцари прямо на месте, и ни разу с того дня он не сделал ничего такого, что могло бы заставить меня усомниться в его верности. До сих пор.
Слезы навернулись на глаза Эмили. Генрих смерил ее холодным взглядом:
– Мы не можем не удивляться, что заставило столь преданного нам человека забыть о своей клятве. Что вы скажете, леди? Можете ли вы сообщить нам хотя бы одну причину, по которой Дрейвен мог рискнуть своей жизнью?
– Могу, – ответила Эмили, посмотрев королю прямо в глаза. – Самая важная причина из всех, сир, – это… любовь.
Генрих растерянно заморгал:
– Любовь?
– Да, ваше величество. Мы с Дрейвеном любим друг друга.
Генрих недоверчиво улыбнулся:
– Дрейвен полюбил? И вы действительно думаете, что мы в это поверим? Как вы заметили, мы знаем его в течение большей части его жизни. И мы никогда не видели, чтобы он делал что-то, не обдумав это спокойно и тщательно. А теперь вы предлагаете какое-то ни на что не похожее объяснение его измене?
– Но это правда, ваше величество.
Генрих с горечью усмехнулся:
– Мы верим, что вы его любите, потому что женщины склонны к таким романтическим понятиям. Но Дрейвен – воин до мозга костей. Мы считаем невозможным, чтобы он питал такие чувства. Нет, мы накажем его так, как обещали наказать в том случае, если он прикоснется к вам.
– А каково будет наказание, сир?
Генрих удивленно выгнул бровь:
– Разве он не сказал вам, во что ему обойдется ваша девственность?
– Нет.
– Когда они приедет завтра, он будет повешен, утоплен и четвертован за измену.
Эмили показалось, что ее ударили по голове. Она не понимала, как вообще устояла на ногах.
– Нет! – потрясенно проговорила она, – Этого не может быть.
– Дрейвен знал о грозящих последствиях, – холодно заключил король.
– Прошу вас, ваше величество, – умоляющим тоном произнесла Эмили, – сделайте со мной что хотите, но только не с ним. Умоляю вас. Вы не можете так поступить с Дрейвеном, ведь это я во всем виновата.
Король молчал.
Эмили, заливаясь слезами, опустилась на колени:
– Что я наделала?! Лучше бы никогда не намеревалась соблазнить Дрейвена!
– Встаньте, леди, – приказал Генрих.
Эмили вытерла слезы и, закусив дрожащие губы, медленно поднялась с колен. Она заметила, что лицо Генриха немного смягчилось.
– Вы действительно любите его? – спросил он.
– Да, ваше величество. Больше жизни.
Генрих снова принялся расхаживать взад-вперед.
– Вам известны обвинения, которые выдвигает ваш отец против Дрейвена?
– Да, ваше величество, но я знаю, что Дрейвен ничего такого не совершал.
– А откуда вам это известно?
– Я была с ним в ту ночь, когда было совершено нападение на Кесвик.
– У вас есть доказательства?
Эмили посмотрела на свой живот, и Генрих понимающе засмеялся:
– Да, мы верим, что они у вас есть.
Некоторое время он молча расхаживал по залу, а Эмили стояла перед ним, стиснув руки, с ужасом ожидая, что он скажет.
И как раз когда она уже была уверена, что больше не выдержит стука башмаков Генриха по каменному полу, он сказал:
– Хорошо, миледи, мы сообщаем вам, что ваша любовь к Дрейвену очевидна для нас. Если завтра мы увидим, что он также любит вас и что именно любовь была причиной его измены, мы, возможно, склонимся к милосердию.
Эмили радостно вскинула голову.
– Но, – сурово одернул ее Генрих, – если мы не увидим ничего такого и окажется, что Дрейвен просто воспользовался вами, пока вы были под его опекой, мы прикажем осуществить назначенное ему наказание быстро и полностью. Это понятно?
– Да, ваше величество.
– А теперь оставьте нас.
Эмили сделала реверанс и вышла. За дверью она облегченно вздохнула. Теперь у них с Дрейвеном появился шанс! Маленький, но достаточный, чтобы за него ухватиться. Дрейвен, конечно же… Тут Эмили остановилась. Суровая реальность обрушилась на нее.
Кого она хочет одурачить? Дрейвен сделан из железа. Он никогда не показывает своих чувств, и он, конечно же, стоически пройдет через ворота, чтобы принять наказание, и даже тайком не посмотрит на нее.
Эмили положила руку на живот и тихо взмолилась:
– Прошу тебя, Господи, помоги! Моему ребенку нужен отец.
Глава 19
Утро для Дрейвена наступало очень медленно. Встретил он его с облегчением. Скоро он обретет желанный покой, и все его несчастья закончатся.
Взяв с собой брата и еще несколько человек, он отправился в Уорик. У него оставалась только одна надежда – в последний раз перед смертью увидеть Эмили. Если это будет ему позволено, он умрет спокойно. И всю дорогу он думал только об этом.
Они подъехали к замку уже к вечеру. Завидев перед собой унылые каменные стены, Дрейвен удивился. Издали казалось, что на парапеты высыпало чуть ли не тысячное войско. Хью, значит, попытался укрепить свой дом.
– Стой! – крикнул Хью, когда всадники приблизились к воротам. – Ваши люди останутся снаружи, в замок впустят только вас.
– Я ему не верю, – сказал Саймон Дрейвену.
– Что значит не веришь, Саймон? Я же иду на казнь.
– Дрейвен…
– Нет, брат, оставайся здесь. Я не хочу, чтобы ты видел это.
