Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Нине понадобилось сделать несколько быстрых коротких вдохов, чтобы взять себя в руки. У комиссара, вероятно, были серьезные причины разрешить ей приоткрыть завесу секретности относительно проводимого ими сейчас расследования.
– Нора Лерберг тоже поменяла имя до того, как исчезла, – сказала Нина тихо. – Она добавила девичью фамилию, Андерссон, и написала заявление о желании заменить свое первое имя на второе, Мария.
Анника Бенгтзон побледнела:
– Когда она сделала это?
– Почти год назад. В декабре прошлого года она заявила в полицию о том, что у нее украли сумку, и там находился паспорт.
Репортерша встала и закрыла дверь в кабинет. Она так и осталась стоять спиной к ней.
– А она не ездила недавно на Каймановы острова?
– Нет, зато слетала в Швейцарию. В прошлую пятницу, в Цюрих, на день. Она лжет своей золовке, утверждая, будто ей надо проходить процедуры в Сёдерской больнице, но взамен занимается совсем другими вещами.
Анника Бенгтзон медленно подошла к столу и села на свой стул.
– Один ее сосед, работающий в Международном валютном фонде в Женеве, летел туда вместе с Норой в самолете несколько раз и видел, как она обедала там в дорогом кабаке. Своим подругам она рассказывает, что ходит на йогу по вечерам в среду, но ничего подобного не делает. И по ее утверждению, слушает аудиокниги, но у нее нет времени на литературу.
Нина замолчала. Журналистка какое-то время сидела, опустив глаза в стол.
– Нора недавно не покупала машину? – наконец спросила она.
– Нет, насколько нам известно, – ответила Нина.
– А она не пользовалась услугами нового портного?
Нина обратила взгляд к окну, попыталась вспомнить утренний доклад Ламии, вроде там речь шла о разовом визите в какое-то ателье? В Эстермальме?
– Да, по-моему, обращалась, – ответила Нина.
– Ты проверяла гардероб Норы?
Нина вопросительно посмотрела на собеседницу.
– Согласно ориентировке, на ней, когда она пропала, были длинные брюки и куртка из плащовки, не так ли?
– Мы не знаем наверняка, это предположение.
– А ты не в курсе, не висит ли мусульманская экипировка в ее гардеробе?
Нина не поняла смысла вопроса.
– Ты имеешь в виду хиджаб?
– Настоящую шаль и юбку до пят и, пожалуй, прямое пальто.
Шали имелись в гардеробе Норы, и длинная юбка тоже, в этом она была почти уверена, и пара старых пальто. Прямых? Трудно сказать.
– С чего ты… Почему ты называешь такую одежду мусульманской экипировкой?
– А ты никогда не пробовала примерить ничего подобного? – спросила Анника. – Повязать голову платком, как делают мусульманские женщины? Тогда сразу же становишься невидимой.
Нет, такого Нина никогда не пробовала.
И что это означало? Автомобили, поездки, имена, паспорта, ложь… Нина почувствовала, как мысли вихрем закружились у нее в голове.
Она взглянула на свои часы, подарок на день рождения от Филиппа, и встала.
– Ты не могла бы прислать мне на электронную почту все детали относительно исчезновения Виолы Сёдерланд? – попросила она. – Все, что тебе известно? А я проверю, не возникало ли у полиции идей, как ее искать.
Анника Бенгтзон тоже встала.
– Приятно было встретиться с тобой снова, – сказала она. – Заходи поужинать с нами, если будет желание. Мы будем рады.
К собственному удивлению, Нина почувствовала, что у нее перехватило дыхание.
– С удовольствием, – услышала она свой ответ.
Вечером небо треснуло. Прорвавшийся в брешь между туч чистый голубой свет залил часть пространства у горизонта. Дети словно с цепи сорвались: мальчишки подрались, а Серена в голос ревела по своей матери. Аннике и Джимми пришлось в срочном порядке наведываться в детские комнаты несколько раз. Только после одиннадцати в спальнях воцарились тишина и покой.
– Мне надо завтра сообщить мое решение относительно новой работы, – сказал Джимми.
Они расположились, прижавшись друг к другу, в углу дивана, плечи Анники покоились на его животе. Она чувствовала, как усиливается давление на ее грудь, старалась ничем не показать, что это ей сейчас неприятно.
– И что ты ответишь?
– А ты как считаешь?
– Тебе это нужно? Ты хочешь стать генеральным директором?
– Да, по-моему.
– И почему?
Она произнесла это тихо и мягким голосом, полулежа в его объятиях. Он погладил ее по волосам.
– Дело не в самой должности и ее названии, и не в зарплате тоже. Мы в министерстве занимались все эти годы исправительной системой, и я точно знаю, чего хотел бы… – Он замолчал.
– Убийцы вовсе не обязательно жуткие люди, – сказала Анника. – Порой они просто одинокие, печальные и сердитые.
Он тихо рассмеялся:
– Хорошая девушка Нина. Откуда ты ее знаешь?
Анника окинула взглядом почти темную комнату.
– Исключительно по работе. Я каталась в ее патрульной машине в Сёдере одну ночь в незапамятные времена, ее и Юлии Линдхольм, а потом я писала об убийстве Давида. Как раз Нина и нашла его, кроме того, нам еще приходилось соприкасаться…
Она не сказала больше ничего, были такие вещи, о которых даже Джимми не следовало знать.
– А как ты сама относишься к этой работе? Стоит мне браться за нее?
Анника сделала глубокий вдох и почувствовала, что вот-вот расплачется.
– Я хочу, чтобы ты сам решил, – ответила Анника, стараясь говорить ровным голосом.
Он взял ее за плечи, повернул так, чтобы видеть лицо.
– Почему ты такая грустная?
– Я не грустная, – сказала она и заплакала.
Джимми привлек ее к себе, гладил ей спину, целовал ее волосы.
Пятница. 17 мая
Первой новость обнародовала «Моргонтиднинген».
Андерс Шюман неподвижно сидел за письменным столом с развернутой газетой и медленно переваривал прочитанное.
«Я убил Виолу», – гласил заголовок.
Чисто с профессиональной точки зрения это можно было истолковать только одним образом: Густав Холмеруд снова показал себя хорошим мальчиком. В конечном счете все сомнения относительно его статуса серийного убийцы удалось развеять. Здесь он и «Квельспрессен» фактически добились победы.
Статью иллюстрировал портрет улыбающегося Холмеруда, одетого в бумажный колпачок, похоже становившийся фирменным знаком этого Худшего Серийного Убийцы Швеции За Все Времена (кем он, собственно, не являлся, даже если говорил правду, ведь пальма первенства по-прежнему принадлежала восемнадцатилетнему санитару из Мальмё, который в конце 70-х лишил жизни двадцать семь стариков посредством того, что поил их очень едким моющим средством). Рядом находилась официальная фотография Виолы Сёдерланд из последнего годового отчета ее фирмы «Шпиль Золотой башни».
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
