После этого шло то, что полиция посчитала важнейшей уликой.
«Графиня. Помните. Молчание, полное молчание. Ни слова о том, кто я, или о том, что известно нам с вами. Дело сделано. Прошлого не воротишь. Будьте мужественны, тверды. Ни в чем не сознавайтесь. Стойте на том, что вы ничего не знаете и ничего не слышали. Отрицайте, что знали его или меня. Скажите, что крепко спали всю ночь. Скажите, что вас опоили снотворным. Придумайте что-нибудь, что угодно, только будьте бдительны и ничего не говорите обо мне. Предупреждаю вас, не трогайте меня, иначе… Но ваши интересы – это мои интересы. Мы или выстоим, или падем вместе. Потом я встречусь с вами. Я должен встретиться с вами где-нибудь. Если мы разминемся перед вокзалом, напишите мне до востребования в «Гранд отель» и дайте адрес. Это обязательно! Напоминаю: молчание и осторожность».
На этом заканчивались записи в дневнике. Чтение заняло у сэра Чарльза от пятнадцати до двадцати минут, и все это время французские официальные лица наблюдали за его лицом с большим вниманием, а его друг полковник Папиллон – с большим волнением.
Однако маска генерала была непроницаема. В конце он еще несколько раз перечитал отдельные страницы, держа записную книжку близко к свету и очень внимательно ее изучая.
– Итак? – произнес судья, когда встретил наконец взгляд генерала.
– Вы считаете это важным? – спросил генерал спокойным, ровным голосом.
– Это, конечно, было бы так, если бы на эти записи можно было положиться. Но на этот счет у меня имеются серьезные сомнения.
– Но это всего лишь ваше мнение! – воскликнул сыщик. – Предположения. Почему не поверить дневнику? Он настоящий…
– Погодите, сударь, – сказал сыщик, поднимая руку. – Разве вы не заметили… Нет, такое, разумеется, не могло ускользнуть от внимания столь проницательного полицейского! Записи здесь сделаны разными руками.
– Что? Невозможно! – одновременно вскричали оба француза.
Они сразу поняли, что это открытие, окажись оно правдой, могло изменить весь ход их рассуждений.
– Сами посмотрите. Мне кажется, это совершенно очевидно и не вызывает сомнений, – твердо произнес сэр Чарльз. – Я совершенно уверен, что последние страницы написаны другой рукой.
Глава XIX
Несколько минут сыщик и судья изучали записную книжку, исследуя страницу за страницей, качали головами и отказывались признать очевидное.
– Не вижу ничего такого, – наконец произнес судья. – Несомненно, разница есть, но это объяснимо.
– Совершенно верно, – вставил мсье Фльосон. – Когда писалось начало, он был спокойным и собранным, а последние страницы, где почерк такой неровный и неразборчивый, были написаны сразу после преступления, когда его трясло от возбуждения. Естественно, почерк поменялся.
– Или он просто хотел изменить его. Вполне возможно, что у него возникло такое желание, – прибавил судья.
– Значит, вы признаете, что разница есть? – проницательно заметил генерал. – Но здесь нечто большее, чем измененный почерк. Как ни старайся изменить почерк, определенные признаки всегда остаются неизменными. Некоторые буквы, заглавные «Г», «Х» и другие, все равно проявят себя. Я знаю, что говорю. Я занимался почерковедением, меня это очень интересует. Это написано двумя разными людьми. Позовите эксперта, он подтвердит.
– Ну хорошо, – немного помолчав, произнес судья. – Давайте на секунду предположим, что вы правы. И что из этого следует? Какие вы делаете из этого выводы?
– Да наверняка вы сами понимаете, о чем это говорит, – с некоторым пренебрежением в голосе произнес сэр Чарльз.
– Конечно, у меня есть мнение… Но я хочу проверить, совпадает ли оно с вашим. Вы думаете, что…
– Я знаю, – поправил генерал. – Я знаю, что, поскольку в дневнике оставили записи два человека, он либо принадлежит не Рипальди, либо последние записи сделаны не им. Я своими глазами видел, как писались последние страницы. Но они написаны не почерком Рипальди, это неопровержимо, я уверен, могу поклясться, следовательно, он не Рипальди.
– Но вы бы об этом узнали еще раньше, – распаляясь, вставил мсье Фльосон. – Как вы могли не заметить подмены человека? Вы должны были увидеть, что это не Рипальди.
– Прошу прощения, но я не знал Рипальди. Во время поездки я на него внимания не обращал – не было причины. Я вообще не общался ни с кем из пассажиров, кроме своего брата и графини.
– Но кто-нибудь другой наверняка увидел бы подмену, – растерянно продолжил судья. – Одно это опровергает ваше предположение, мсье генерал.
– Я основываюсь на фактах, а не на предположениях, – непоколебимо возразил сэр Чарльз. – И уверен, что прав.
– Но, если это не Рипальди, то кто это? Кому могло прийти в голову обрядиться в его одежду и изображать его, да еще делать записи в его дневнике вместо него?
– Тому, кто хочет отвести подозрение от себя на других…
– Постойте… Разве он сам не признался открыто в том, что виноват?
– Какая разница, если он не Рипальди? Как только следствие будет окончено, он отойдет в сторону и примет свой настоящий облик… облик человека, которого считают мертвым, тем самым обезопасив себя от любых преследований в будущем.
– То есть, вы хотите сказать… Это поразительно! Великолепно! Браво, мсье генерал! – восторженно заговорил судья, и лишь профессиональная ревность удержала мсье Фльосона от того, чтобы присоединиться к похвале.
– Но как… что… ничего не понимаю, – ошарашенно промолвил полковник Папиллон. Его разум работал не так быстро, как у его компаньонов.
– Все очень просто, мой дорогой Джек, – начал генерал. – Рипальди, очевидно, пытался шантажировать Куадлинга, о чем он и писал в своем дневнике, но Куадлинг оказался не так-то прост. Несомненно, завязалась драка, и Куадлинг убил его, возможно, обороняясь. Он бы чистосердечно признался в этом, но в его нынешнем положении беглого банкрота не решился. Так это вижу я и надеюсь, что теперь господа со мной согласятся.
– Теоретически да, – охотно подтвердил судья. – Но необходимо найти доказательство подмены. Если бы удалось опознать труп, установить, что это не Куадлинг… Более того, если бы мы не упустили этого Лжерипальди! Теперь, мсье Фльосон, вы никогда его не найдете. Никогда.
Сыщик виновато повесил голову.
– Мы можем помочь вам справиться с обеими неприятностями, господа, – весело произнес сэр Чарльз. – Мой друг, полковник Папиллон, может опознать Куадлинга. Он хорошо знал его в Риме пару лет назад.
– Одну минуту, господа. – Сыщик коснулся кнопки звонка и приказал немедленно подать два фиакра.
