— Из волка. — подсказал я, ради шутки.
— Похоже вы правы, юноша. Мех серый и грубый.
— Шуток не понимаешь. — испугавшись, грубо вскрикнул я.
— Немедленно извинись. — взвился голем.
— Это совершенно лишнее. — проговорил архивариус. — Я слишком углубился в детали. Важно другое! Существо направило на меня бугристую руку с длинными черными ногтями и повелительно сказало низким каркающим голосом.
— Что сказало? — уточнил Евлампий.
После волчьей шубы, я тоже внимательно слушал беседу, не забывая следить за перемещениями Оливье.
— Оно сказало. Наступит время, когда ты встанешь на свой путь. Твоя жизнь бессмысленна и пуста, поэтому тебя наполнит сила, в ее абсолютном проявлении. Ты освободишь хранителя силы! Я приду к тебе снова, когда наступит время отправиться в путь.
— И все?
— Нет. Он вскочил и набросился на меня, расцарапав мне грудь своими черными когтями, я проснулся от собственного крика.
— Давайте поторопимся. — предложил я.
Его история жутко напугала меня. Отец, еще совсем маленького, водил меня к шаману. Старик носил волчью шубу, и руки у него были морщинистые с черными загнутыми ногтями. Откуда Мровкуб мог узнать о нем?
— Я никому не рассказывал. — пояснил архивариус.
— Ничего ужасного. — подбодрил его Евлампий. — Нет заклятий проникающих в сны, даже в гильдии иллюзий не способны на такое! А хранители, до сих пор снятся чародеям в кошмарах. Еще бы, этот враг пострашнее поглотителей…
Архивариус расшнуровал балахон и откинул бороду. Его бледную, впалую грудь перечеркивали рваные белесые шрамы.
— Я проснулся весь в крови. — проговорил он. — Ни одна книга, ни один свиток не смогли дать мне ответ. Заклятья и знахари, так и не залечили шрамов.
— Пожалуйста, пойдемте. — потянул я за его руку.
Мне очень хотелось узнать о таинственных хранителях, неожиданно давших фору поглотителям, но я боялся упустить Оливье.
— Никогда о таком не слышал. — неуверенно проговорил голем, разглядывая ужасающие отметины.
Я тащил архивариуса по протоптанной Оливье стезе. Что-то в его истории мне не нравилось. Зачем он рассказал свой кошмар двухлетней давности? Чтобы не говорил Евлампий, а в сны есть путь, и в Тринадцатом Темном Объединенном мире его знают. Надели же на меня голема, одновременно выведя нас на поверхность.
— Во время приведения в исполнение моего приговора. Мы вылезли на гору, а проснулся я в камере…
— Это совершенно другое! — закричал голем. — Ты ничего не понимаешь!
Я попытался договорить, но Евлампий начал лопотать без остановки.
— Господин бывший архивариус магистрата Мровкуб Тридцать Первый. Я сильно извиняюсь за то, что мы постоянно перебиваем и не даем закончить ваш интересный рассказ. — зачастил голем. — Мы не будем прерывать вас, пожалуйста, расскажите историю до конца. Мы почти догнали Оливье, и у нас не много времени, чтобы побеседовать в спокойной обстановке.
Я посмотрел на дядин след. Поляна заканчивалась. За ней начинались непролазные кусты. Дядя уже скрылся в зарослях, и я снова потерял его из виду.
— Я бы не стал рассказывать о сне, только чтобы продемонстрировать старые шрамы. — пояснил архивариус. — Месяц назад все повторилось. Я стоял на берегу моря, у самого начала лестницы. Накатывали темные волны, вгрызаясь в камни у моих ног. Дул бешеный ветер, приносящий соленые брызги. Самое жуткое, что над головой не было неба. Только черная пустота, как в междумирье.
— Что-то мне это напоминает. — тихо проговорил голем.
— Так описывают Отдельный мир, — сказал Мровкуб, — но дело не в этом. Передо мной стояло то самое существо в серой шубе. Надо признаться, я страшно испугался. Мне казалось, что он снова бросится на меня и на этот раз прикончит, но он еле держался на ногах. Истертая маска истончилась и стала почти прозрачной. Сквозь нее просвечивало лицо. Бледное, словно в нем не осталось ни капельки крови.
Мы добрались до зарослей. Теперь, нам не на что ориентироваться, и найти Оливье будет сложнее.
— Он протянул руку и сказал, что я должен отправиться в Изумрудный мир, немедленно. Иначе, он придет снова и тогда, пощады не будет. Он добавил, чтобы я лично передал королю Дарвину о грозящей опасности. Тот, кто доставлял ему огромную радость, станет причиной его неволи.
— Вы так и поступили? — спросил Евлампий.
— Да. — еле слышно проговорил архивариус. — Мне очень стыдно, но я испугался. Я, ни на миг, не сомневался, что он вернется и убьет меня. Воспользовавшись порталом, я отправился на Изумрудный остров и попросил аудиенции короля. Он меня не принял. Я пытался, пока не навлек на себя гнев монарха. Услышав мое предупреждение, король Дарвин приказал бросить меня в тюрьму.
— Грустная история. — посочувствовал голем.
— У нас тоже невеселая. — вставил я. — Мы заблудились, и потеряли Оливье.
Меня словно не слышали.
— Вы считаете, что вас отправили на Изумрудный остров, чтобы вы встретились с нами? — спросил Евлампий.
— После того, как мы попали на одуванчиковую поляну, я уже ни в чем не уверен.
— Все очень странно. — согласился голем.
— А о чем говорил мой спаситель, вспоминая происшествие в Тринадцатом Темном Объединенном мире? — задумчиво произнес архивариус.
— Он путает понятия. — начал оправдываться Евлампий. — Его можно простить, ему совершенно неизвестна магическая теория.
Невдалеке хрустнула ветка. Я обернулся на звук.
— Когда не обладаешь достаточными базовыми знаниями, можешь сделать совершенно неверный вывод.
За хрустом, на грани слышимости, раздался еле различимый шелест. Он переместился и прозвучал из кустов перед нами.
Я смотрел во все глаза, пытаясь что-нибудь приметить.
— Как говорится, именно неверные выводы отличают студиозуса от архимага!
Я не сразу понял, что это шум листьев. Слишком складная и знакомая мелодия получалась. Расшевеливший кусты ветер принес памятный мотив и золотую пыльцу. Огромное облако, облепившее нас.
— Как мы здесь оказались? — удивился архивариус.
Пыльца забивалась под одежду, лезла в рот, нос. Залепляла глаза.
— Берегись! На нас напали! — завопил голем.
Я попытался прикрыться рубахой, но опоздал. Золотая пыль проникла внутрь, разгоняя по телу эйфорию. Я почувствовал, что могу взлететь и кружиться над одуванчиковой поляной, купаясь в лучах нежного солнца.
— О источник магии, как прекрасен этот мир! — бормотал рядом со мной архивариус.
Глаза защипало. Я попробовал их закрыть, и не смог. Попытки протереть пыль рукавом рубахи, тоже не возымели результатов. Начала кружится голова. Ноги перестали слушаться. Меня шатнуло в сторону и я упал, царапаясь об ветки. Я чувствовал каждое прикосновение к коже. Самое приятное касание в моей жизни. Незабываемое, ни на что непохожее. Будто колючие кусты, не рвали мою шкуру, а ласкали ее нежными, маленькими бархатными пальчиками.
