Спустившись еще ниже по отвесу, он останавливается – не может найти опоры ни для ног, ни для рук. Страх накатывает на него новой волной – он понимает, что наверх ему тоже не взобраться, и так и зависает на скале в каких-нибудь пяти метрах под ногами уставившейся на него кучки клиентов, которые видят, что он оказался в смешном, беспомощном положении, и боятся, что он может в любое мгновение сорваться со скалы и разбиться насмерть под жалобные мольбы Дерека, взывающего снизу к Аляжу, чтобы он поскорее спускался и выручил его из беды.
Таракан тоже слышит Дерека – слышит, как тот причитает, что ствол дерева вот-вот обломится. Он понимает: драгоценное время упущено, и Аляж застрял намертво. Тогда он разворачивается и сам начинает спускаться по скальному отвесу – медленно, осторожно. Аляж не сводит с него глаз. Вот молодец, думает Аляж, и чувствует, как его обдает жаркой струей стыда. Молодец! Таракан спускается к Аляжу и живо, не без презрения, которого никак не скрыть, указывает ему обратный путь наверх – к кустарнику.
– Так бы сразу и сказал, что не умеешь лазать по скалам.
Аляж медленно карабкается наверх – униженный, раздавленный. Метрах в десяти от Дерека Таракан – теперь видна только его макушка – запыхавшись, спускается по скале все ниже. Он пробует добраться до Дерека с двух противоположных сторон, но у него никак не получается – приходится возвращаться в исходную точку. С третьей попытки, уже другим путем, он спускается вровень с Дереком, но метрах в шести в стороне. Таракан разговаривает с Дереком, утешает, советует прижаться к скале, как к родной матери, советует найти мало-мальские трещины на ней, просунуть в них ноги и отцепиться от ствола лептоспермума, который того и гляди треснет.
«Есть!» Аляж оглядывается. А вот и Рики с веревкой – его раскрасневшееся, заляпанное пенной слюной лицо лоснится. Аляж привязывает веревку одним концом к самому крепкому из ближайших деревьев и повисает на ней, пробуя на прочность дерево и узел. Затем он спускается, держась за веревку, к поросшему кустарником краю скалы, окликает оттуда Таракана и бросает ему свободный конец. После дождя поверхность скалы скользкая, и Аляж не знает, сумеет ли Таракан вообще взобраться по ней.
Таракан хватает свободный конец веревки, обматывает его вокруг себя и крепит к страховочному поясу. Потом отталкивается от скалы и перепрыгивает к Дереку, чья жизнь висит на волоске, вернее, на хрупком стволе маленького лептоспермума. Подобравшись наконец к Дереку, он видит, что дерево наполовину высвободилось из расщелины, где пустило корни, должно быть, добрую сотню лет назад и откуда вбирало жизненные соки, – видит, что от напряжения ствол и впрямь может переломиться в любую минуту. Две руки – одна кровоточит после падения – судорожно цепляются за деревце, и Таракан слышит снизу жуткое учащенное дыхание человека, который понимает, что может погибнуть, – а еще он, Таракан, чувствует острый аммиачный запах истинно животного страха.
Таракан
«Этот кретин гробанется у меня на глазах», – думает Таракан и начинает паниковать. По мере нарастания тревоги силы, кажется, его оставляют – он слабеет и чувствует себя ни на что не годным. И уже не знает, сможет ли спасти Дерека. Однако он успевает совладать с собой и теперь смотрит только на осклизлую поверхность скалы – на облепленные лишайником выступы, трещинки размером с его рот, откуда торчат проростки миртов и панданусов с почти идеально гладкими зелеными листьями, окропленными дождем, – они обступают совсем еще крохотные цератоптерисы, образуя с ними маленький мирок, поражающий своим совершенством; он смотрит на все это и восхищается и медленно продвигается к Дереку.
Таракан слышит, как Дерек молится, прерывисто дыша. «Отче-хэ-наш-хэ-Иже-хэ-еси-хэ-на-хэ-небесех!..» – слышит он.
– Дерек! – окликает его Таракан.
Но Дерек не слышит: он слишком рьяно взывает к Господу, моля избавить его от погибели. Его молитва, сопровождающаяся учащенным дыханием, больше походит на невнятное причитание.
«БожемойБожемойБожемойБожемой…»
Как будто талдыча Его имя, он взывает к Его естеству, всемогуществу и вездесущности, дабы Он принял Дерека на руки и вознес вместе теплым воздушным потоком из бездны порожистой теснины наверх – на тропу.
– Хватайся за веревку! – кричит Таракан, силясь перекричать мольбы Дерека. – Наверх будем выбираться вместе.
Но Дерек не слышит Таракана, как будто, отвлекшись от мольбы, он ослабит силу воззвания к божественному заступничеству. Теперь он просто вопиет: «БожеБожеБожеБожеБожеБоже!..» – точно голодная чайка, отчаянно просящая корку хлеба.
– Хватайся за веревку! – второй раз кричит Таракан.
Он размещается поудобнее у Дерека за спиной и, подхватывая Дерека под плечи, принимает часть его большого веса на себя.
– Дерек, – говорит Таракан, – слушай сюда! Хватайся за веревку. Пожалуйста!
Дерек медленно поворачивает голову, и его глаза, огромные, навыкате, полные слез глазищи вперяются в глаза Таракана – так, словно видят в них смерть. Голова у Дерека дрожит сильнее, чем самое тело, выражающее отказ.
– Я верю в Бога, – говорит Дерек. – Да, верю. Верю в тебя, Господи!
– Послушай, Дерек, – говорит Таракан, – тебе придется это сделать.
И снова Дерек трясет головой.
– Нет. Я сделаю все, что ты хочешь, Господи, только пощади!
– Ты должен держаться за веревку! – орет Таракан.
– Я верю в Бога Отца, Сына Его Иисуса Христа, который на третий день восстал из мертвых и сел по правую руку от Господа, всемогущего Отца Своего, и в День Страшного суда…
Таракан обрывает Дерека пронзительным криком:
– Хватайся за проклятую веревку!
Дерек снова плачет, тело его содрогается вместе со стволом лептоспермума – его корни еще больше выпирают из скальной расщелины. Таракан перестает его стращать и отчаянно пытается успокоить.
– Все хорошо, дружище, все хорошо, все будет в порядке, только не плачь, и все будет хорошо. Господь с нами, уж ты поверь, Господь с нами. Ты только не плачь. Пожалуйста!
Дерек уже глядит на Таракана с верой и надеждой. «Господи!» – думает Таракан. Он отвязывается от страховки – и теперь может запросто упасть сам.
– Понимаешь? – обращается к Дереку Таракан. – Я обхвачу тебя страховочным поясом. Потом прицеплю к нему веревку. Потом полезу наверх, потом мы вытащим тебя. Только держись крепче, ради всего святого!
Дерек беспомощно таращится Таракану в глаза. Таракан уже не знает, понимает ли Дерек, что ему говорят.
– Готов? – спрашивает Таракан. Дерек кивает. – Только никаких резких движений, хорошо?
Дерек больше не в силах сопротивляться: жизнь или смерть – так или иначе, он готов схватиться за руку, протянутую ему судьбой. Не имея возможности закрепить страховочный пояс на Дереке наподобие страховочной обвязки – по всем правилам, Таракан обхватывает им жирную талию Дерека и скрепляет концы пояса карабином.
