Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
Во время следующего визита к доктору Зеллер Стефани заговорила об этой серьезной проблеме, и вместе они пришли к выводу, что в известной степени подобное отношение нормально. Однако в данном случае дети довели негатив до предела, а Чейз оказался слишком легкой мишенью для беспрепятственного и жестокого обстрела.
– Что бы я ни сделала, все оказывается неправильным, – со слезами на глазах призналась Стефани. – Я вовсе не забыла их отца. Ничего подобного. Я любила Билла. Но его больше нет на свете, а горькая правда такова, что последние десять лет наш брак трещал по швам.
– Так почему же вы чувствуете себя виноватой в том, что хотите идти дальше? – с вызовом спросила психотерапевт, и Стефани задумалась.
– Наверное, потому, что дочери на меня сердятся.
– А может быть, считаете, что не заслуживаете лучшей доли?
Стефани долго молчала, а потом коротко кивнула и высморкалась.
– Мужа никогда не интересовало, что я думаю и чего хочу. Он ни разу ни о чем не спросил. Мои слова не имели значения. А теперь дети относятся ко мне точно так же. Им безразлично, что я люблю Чейза, а он любит меня, да и вообще, что он замечательный человек. Считают, что я должна сидеть и притворяться, что все еще замужем за их отцом. Не хочу. Все в прошлом. Но ничего нового они не принимают.
– В некотором роде такое поведение нормально. Молодежь не интересуется чувствами родителей. Родители – удобный инструмент для решения собственных проблем. И даже гнев по поводу смерти отца в некоторой степени тоже нормален. Но дело в том, что муж показал дурной пример в обращении с вами, а теперь вы пытаетесь изменить привычный стереотип. Естественно, им это не нравится. Изменения воспринимаются с трудом, но сопротивление не должно останавливать. Вы имеете право на собственную жизнь. Если новые отношения вас устраивают, смело идите своей дорогой. Со временем конфликт уладится, несмотря на остроту обвинений. Надо использовать возможности. Не поддавайтесь эгоизму дочерей и не останавливайтесь.
Стефани согласилась и рассказала о сомнениях относительно переезда в Нэшвилл.
– У Чейза там великолепная карьера. Не знаю, смогу ли вписаться. Боюсь снова потерять себя, как это случилось с Биллом. Жизнь Чейза намного значительнее и больше моей.
– Себя вы потеряете только в том случае, если добровольно откажетесь от идентичности. Силой никто ее у вас не отнимет, – напомнила доктор Зеллер. – Сомневаюсь, что вы снова на это согласитесь. К тому же Билл и Чейз кажутся совершенно разными людьми. Муж, судя по всему, вел себя авторитарно и в то же время проявлял крайнее равнодушие. А Чейз постоянно ищет способ включить вас в свою жизнь.
Как всегда, слова доктора Зеллер дали пищу для новых размышлений. И все же вечером состоялась очередная схватка с Шарлоттой – в этот раз по поводу продажи машины Билла. Никто на ней не ездил и ездить не собирался. И все же Шарлотте казалось, что пока машина в гараже, папа может прийти и сесть за руль.
– Хорошо, некоторое время подожду, – сдалась Стефани после двухчасового спора, где вновь прозвучали обвинения относительно пустых шкафов, Чейза и даже ржавых железок в гараже. – Но рано или поздно все равно придется продать, иначе машина просто испортится.
К тому же Билл не вернулся бы домой даже ради любимой машины: с печальной реальностью приходилось мириться. Сама Стефани уже давно это поняла, но дочери упорно отказывались пойти навстречу. В итоге было решено отложить продажу, и Шарлотта одержала маленькую победу: она все еще пыталась сохранить видимость присутствия отца, в то время как Стефани мечтала вырваться на свободу. Противоречие стремлений вызывало постоянные конфликты.
За несколько дней до отъезда в Нью-Йорк Шарлотта все-таки согласилась пообедать с матерью, и Стефани выбрала место по своему вкусу. Три последних вечера девушка провела с друзьями, так что, провожая дочку в аэропорт, Стефани не могла избавиться от ощущения, что совсем ее не видела. Лето выдалось трудным, полным перемен и тяжких ссор. Луиза сердилась всякий раз, когда слышала по телефону мамин голос, а разговаривать отказывалась, предпочитая бомбить обвинительными сообщениями.
Шарлотта решила остаться в общежитии, хотя приятельницы предлагали снять общую квартиру. Лучшие друзья по-прежнему жили в кампусе. Возвращение в университет радовало и волновало девушку, а Стефани, в свою очередь, радовалась за дочку. Огорчало то обстоятельство, что по-настоящему побыть вместе так и не удалось, но иначе пока не получалось: от любого сближения Шарлотта категорически отказывалась.
Стефани обняла дочку на прощание, а перед зоной безопасности Шарлотта обернулась, с улыбкой помахала и неожиданно крикнула:
– Люблю тебя, мам! – единственные добрые слова за целый месяц.
Стефани удивилась и спросила себя, не является ли нынешнее состояние лишь средством борьбы с горем от потери отца? Что, если обида на мать помогает девочкам преодолеть тяжкий период жизни? На мгновение Шарлотта превратилась в ту милую девочку, которой была прежде, и тут же исчезла.
Стефани вернулась в город и с радостью вошла в тихий, спокойный дом. Никто не хлопал дверьми, никто не кричал и не рыдал, никто не смотрел сердито, не называл чудовищем, не обвинял в отсутствии вкуса и не сообщал, что выглядит она ужасно. Вокруг царило блаженное умиротворение, и от этого внезапно стало грустно. Прежде Стефани никогда не радовалась, когда кто-то из детей уезжал, а сейчас благодарила судьбу за избавление. Оказалось, что для двоих – матери и дочери – дом недостаточно просторен.
Вскоре позвонил Чейз:
– Ну что, уехала?
– Да. Я вернулась с час назад. Стыдно сказать, что почувствовала облегчение.
Стефани уже со страхом ждала Дня благодарения и Рождества, когда сразу две дочери начнут ее обвинять и оскорблять.
– Разве кто-то когда-то говорил, что взрослые дети – это просто? – заметила она с печальной улыбкой и присела за стол на кухне, наслаждаясь тишиной и покоем. Чувство одиночества бесследно исчезло и сменилось облегчением после напряжения и трудностей последнего месяца.
– Когда приедешь?
Чейз не мог дождаться встречи, а следующий уикенд предварял День труда. Предстоял концерт в Мемфисе, и он хотел, чтобы любимая разделила творческое волнение и успех.
– Постарайся прожить в Нэшвилле как можно дольше. Совершенно незачем мчаться обратно сломя голову.
Внезапно Стефани обрадовалась, что до сих пор не нашла работу, иначе вообще не смогла бы вырваться из Сан-Франциско. Что, если Джин права и тот из двоих, кто занят меньше, должен следовать за тем, чья карьера диктует строгие условия? Разумное предположение.
– Сможешь прилететь завтра?
Нетерпение вызвало улыбку. Стефани тоже не могла дождаться встречи, но мучительный месяц, полный обвинений и истерик, не прошел даром. Усталость и эмоциональное истощение ощущались очень остро: сейчас она чувствовала себя так, как будто потеряла не только мужа, но и дочерей.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 76
