Казалось, весь мир сжался, навис над Большой тройкой. Особенно после того, как посланный главой клана Гокудо убийца, покинув «Тиктонику», вернулся в Токио. Его звали Макото. Он вышел из-под контроля и начал вырезать всех, кто вставал у него на пути, – силовиков, мирных жителей. Клан Гокудо пытался отречься от него, но процесс упразднения кланов был уже запущен. Иностранные тоталитаристы давно пытались избавиться от кланов, стоявших между ними и правительством демократов. Теперь у них появилась такая возможность. Ради этого они были готовы объединиться.
Тоталитарные технократы и корпократы. Представителя Севера звали Яков Юст. Заокеанские страны представлял Марк Ван Паттен. У Юста и Ван Паттена были свои истории и своя судьба. Были у них и общие друзья. Одного из них звали Ацуто Комано – ведущий токийский политик. Он состоял в партии радикальных тоталитарных технократов, но никогда не отрицал, что видит будущее Японии и в тоталитарном корпократизме. Именно поэтому на него и вышел Марк Ван Паттен, обещая неограниченные инвестиции в борьбе с устаревшей моделью демократической технократии страны.
Жену Ван Паттена звали Джулия, и многие видели закономерность в том, что она стала любовницей Ацуто Комано. Отчасти эти домыслы были верными, отчасти нет. В действительности Джулия Ван Паттен давно не жила с мужем. Вернее, жила, но их брак был исключительно показным. И дело было вовсе не в правилах тоталитарной корпократии заокеанских стран. Дело было в том, что Джулия считала, чувствовала, замечала, что с ее мужем что-то не так.
Перемены появились не сразу. Сначала был успех, блистательная карьера, предрешенная, когда Марк был еще мальчишкой. Он шел по стопам своих родителей – богатых, влиятельных жителей Олимпа заокеанского мира. Такой же была и Джулия, вот только амбиции ее были другими. Она просто хотела жить, растить детей и любить своего мужа. Когда она познакомилась с Марком, то он показался ей именно тем человеком, с которым она должна связать свою жизнь, – надежный, заботливый, способный не вмешивать ее в свою политическую жизнь, позволяя уделять все свободное время детям, отдыху и личным интересам. Так почти все и было вначале, если не считать отсутствия детей, но Джулия нашла себя в обустройстве дома.
Она и сама не заметила, как следом за домом начала интересоваться внешним обликом своего мужа, получая удовольствие в выборе для него костюмов и в создании имиджа успешного политика. Но чтобы учесть все тонкости костюма и облика, нужно было изучить политическую обстановку. Так Джулия стала интересоваться всем, что связано с деятельностью ее мужа, изучать его друзей, врагов. Политика увлекла ее и затянула в свою бездонную нору. Потом Марк Ван Паттен получил повышение и они перебрались в Токио.
Появились новые связи и новые интересы. Марк интегрировал идеи заокеанской тоталитарной корпократии в политических кругах Токио. Друзья говорили, что он может добиться успеха даже в аду, когда попадет туда после смерти. Токийские политики доверяли ему и готовы были идти на контакт. Но потом Марк заболел.
Джулия не знала деталей, но их убедили, что он должен тайно вернуться для лечения, чтобы токийские политики, с которыми он тесно работал, не узнали о его болезни. Джулии, по решению заокеанских кураторов ее мужа, надлежало остаться в Токио. Лечение продолжалось почти месяц. Лечение, о котором Джулия ничего не знала. Потом Марк вернулся здоровым и свежим. Вернулся другим. Джулия почувствовала это с первого взгляда.
Новый Марк обладал всеми воспоминаниями прежнего Марка, но вот его внутренний мир… Его словно и не было. Словно это была просто машина… Стоило Джулии подумать об этом, и она уже не смогла избавиться от этих мыслей. Марк умирал – настоящий Марк. Он не мог излечиться чудесным образом. И пусть ее уверяли, что наука нашла лечение, Джулия не верила. Так не бывает. К тому же человек, который стоял одной ногой в могиле, не может вернуться и вести себя так, словно ничего страшного не случилось. Не было и радости.
Как-то раз Джулия попала в аварию. Погибло девять человек. Уцелело трое. Одной из них была Джулия. Так вот тогда в глазах людей было сопереживание погибшим и радость, что эта участь не постигла их самих. Жизнь буквально светилась у них в глазах. И это после того, как они лишь на мгновение заглянули в глаза смерти. Марк же смотрел в глаза смерти уже давно. Джулия знала, что он не говорил ей, но был осведомлен о своем заболевании. Он готовился к смерти, примирял себя с неизбежностью. Но его спасли. Но где же этот всеозаряющий свет жизни? Где радость? Хорошо, пусть будет не радость, но хотя бы облегчение. Груз смерти сброшен с плеч. Война с тьмой выиграна. Неизбежность отсрочена. Марк обязан чувствовать хоть что-то, но вместо этого он возвращается и продолжает свою политическую деятельность – такой спокойный, такой невозмутимый. И не с кем поговорить о случившемся. Джулия одна в чужой стране. Покажите хоть одного кандидата в друзья! Джулия решила выбрать того, кто был рядом. Того, кто проявлял к ней интерес.
Им стал политик токийской партии тоталитарных технократов Ацуто Комано, который к тому времени уже готовился к публичной смене приоритетов. Из технократа он почти превратился в радикала, поддерживающего политику заокеанских корпократов. И еще – Ацуто Комано скрывал это, но Джулия почти была уверена – он давно положил на нее глаз. Она не собиралась раскрывать ему тайну своего супруга. Ей просто нужен был друг. Сначала друг, потом Джулия и сама не заметила, как стала любовницей Комано. Это было ее последней попыткой достучаться до нового Марка, но он, проанализировав ситуацию, решил, что эта связь пойдет только на пользу его союзу с токийским политиком. Единственным условием было лишь поддержание иллюзии внешнего благополучия, сохранение отношений и брака на публике.
Джулия была готова поверить в то, что у Марка за океаном появилась любовница, – это было лучше, чем понимать, что ее мужа заменили синергиком. Но поиски и сбор информации, организованные Джулией, привели ее к закрытому для общественности проекту на островах Океании, где пытались построить первое в истории общество синергиков.
Говорили, что глава этого проекта, Скип Бентли, не был человеком. Говорили, что настоящий Бентли умер много лет назад, но его заслуги стали причиной создания копии, которая будет стимулировать молодежь к образованию и новым достижениям. Но все это было на грани шутки, анекдота. Хотя Джулии хватило и подобных шуток. Ее Марк умер, и его заменили синергиком. Наверное, именно поэтому она и решила остаться в Токио.
Мир, где она родилась, стал чужим и враждебным. Этот мир предал ее точно так же, как Ацуто Комано, приходя к ней, предавал свою семью. Но Ацуто Комано любил ее. Джулия не сомневалась в этом ни до аварии, в которую они попали с Комано, ни после, когда он не позволил ей умереть, переселив сознание в донорское тело. Так Мак Ван Паттен официально стал вдовцом, а сама Джулия окончательно утратила связь с заокеанским миром. Остались лишь Ацуто Комано да это новое тело азиатки, к которому Джулия так и не смогла привыкнуть.
Она устала, она хотела умереть. Смелости не хватило, чтобы сделать это сразу, поэтому Джулия убивала себя постепенно, отравляя тело донора. Ацуто Комано так и не понял, что это было желание самой Джулии. Да под конец ему и не было до этого уже дела. Он словно тоже почувствовал, что с Марком Ван Паттеном что-то не так, и отвернулся от заокеанских корпократов, устремив свой взгляд в сторону представителей Севера. Они предлагали новые планы финансирования, новые цели и новые «сувениры».
