Еще один пинок — и появилось ощущение, будто я на несколько сантиметров поднялся над землей. Глаза наполнились слезами — или кровью? — но я не рискнул поднести руку к лицу, боясь дать Ришарду Х. повод отшвырнуть ее пинком. В этот момент я понял, что он ходит вокруг меня, так как почувствовал носок его башмака у себя на затылке. Он коснулся меня легонечко, несколько раз подряд, как делают бильярдисты, прицеливаясь.
— Погоди-ка… — это был голос Макса Г.
Сквозь слезы я увидел, как он покинул свое место у кустов и приблизился на несколько шагов. Выудив из нагрудного кармана черной рубашки пачку «Мальборо», он достал сигарету и закурил ее.
Тем временем Ришард Х. приподнял меня за волосы, вытащил из-за брючного ремня серебристый пистолет и приставил его к моему лбу.
— Хуже дерьма, — прошипел он. — Ты не стоишь даже того, чтобы спустить тебя в сортир.
Замахнувшись, он ударил меня по носу стволом. Я услышал, как внутри что-то сломалось. На пистолет и на тыльную сторону руки Ришарда Х. брызнула кровь.
— Мать твою, грязный плакса! — прокричал он.
Пистолет с новой силой припечатался к моему лбу.
— Я… — произнес я; во всяком случае, так думал я сам, но прозвучало лишь подобие сдавленного писка.
Мне невольно пришла на ум сцена из фильма, названия которого я не мог вспомнить: человек, стоя на коленях в лесу, просит пощады, ко лбу его приставлен пистолет. В фильме казнь так и не состоялась, персонаж, просивший пощады, произнес слова, заставившие их отступиться, а потом устроил страшную месть. Я задумался о том, что мог бы сказать сам — нечто такое, из-за чего Ришард Х. снова засунул бы пистолет за брючный ремень. Но в голову ничего не приходило.
Вместо этого я подумал о жене, точнее, о ее словах, сказанных два года назад, когда она лежала в шезлонге. Я задался вопросом: что она в действительности будет делать, если я умру? Станет ли она плакать? Поднесет ли, вопреки всему, платочек к глазам, когда гроб с моими бренными останками будут опускать в могилу? А потом я подумал о сыне. Достаточно ли он взрослый, чтобы пережить меня благополучно? Точнее, достаточно ли он взрослый, чтобы жить дальше, не презирая меня во плоти и крови? Не слишком ли рано, из-за моей насильственной смерти, презрение сменится чувством утраты и восхищением — восхищением, которое воспрепятствует его развитию как независимой личности, отдельной от его родителей?
Потом я представил себе это же самое место, но с красно-белыми лентами между деревьями, с сыщиками в форме, которые обшаривают почву в поисках следов. Я представил себе сообщение в газете: «В амстердамском Флевопарке сегодня утром обнаружено тело мужчины приблизительно пятидесяти лет. Способ совершения убийства — единственный выстрел в голову — заставляет уверенно предполагать, что речь идет о разборках в криминальных кругах…»
Я не успел перебрать в уме эти мысли, потому что Ришард Х. снял пистолет с предохранителя.
— Смотри мне в глаза, — велел он.
Казалось, еще совсем недавно они приехали забрать меня из дома: настойчивое бренчание дверного звонка, сонный взгляд на будильник: «Полшестого… кто там звонит в такую рань?» Быстрый поцелуй в щеку жены («Пойду посмотрю…»), поспешно натянутая одежда, а потом — Макс и Ришард Х. на тротуаре, «мерседес» с работающим двигателем и включенными фарами посреди улицы.
— Поедешь с нами? Мы хотим тебе кое-что показать.
А затем поездка в расположенный неподалеку Флевопарк. Когда мы вышли из машины в конце набережной Валентейна, на востоке за облаками уже виднелись тонкие оранжевые полоски.
— Давай, пошли…
Я мельком подумал, что они приведут меня к госпоже Де Билде, — по крайней мере, к тому месту, где ее закопали, — но по тону Ришарда, а главное, по направляющему толчку в плечо понял, что с этой надеждой надо сразу распрощаться. Мы двинулись по дорожке вглубь парка и вышли к воде; воды Нового Глубокого озера в этот час были совершенно неподвижны. На переднем плане — несколько спящих лысух, на заднем — еле различимые контуры Схелингваудского моста. Мы свернули с дорожки, прошли несколько десятков метров по тропинке между кустами, вышли к берегу и остановились; я ломал голову, обдумывая, что сказать — остроту или что-нибудь легкое, способное разрядить обстановку. Но этого не потребовалось.
— Тсс! — сказал Макс, положив руку на запястье Ришарда Х. — Тише…
— What the fuck?[55]
Ришард еще раз ударил меня пистолетом в лицо, но потом все-таки опустил руку; оружие больше не было нацелено на мой лоб. Несмотря на шум в голове и звон в ушах, теперь и я услышал этот звук: шаги, точнее, скачки человека, бегущего по соседней дорожке. Звук становился все ближе.
— Вставай, — сказал мне Макс.
Он даже протянул руку и потащил меня кверху.
— Мать его, — сказал Ришард Х. — В такую рань…
По дорожке между деревьями трусцой бежал мужчина. Сначала мы увидели только черную футболку, а потом — черные спортивные брюки и синие кроссовки: это был человек средних лет, с остатками седеющих волос.
Казалось, что он пробежит мимо нас, однако что-то, замеченное краешком глаза, явно привлекло его внимание. Посмотрев на нас в первый раз, он продолжил бег, не сбавляя скорости, но потом посмотрел еще раз, после чего остановился и шагом вернулся назад; он решил не подходить ближе и встал в начале более узкой дорожки.
— У вас все в порядке? — крикнул он.
Макс кивнул:
— Да, спасибо. Наш друг поскользнулся. Мы отвезем его к врачу.
Мужчина прищурился и еще раз хорошенько посмотрел на меня. Что-то в его лице показалось мне смутно знакомым — то ли один из соседей или покупателей в магазине, то ли человек, который мелькал в телевизоре. Но вспомнить я так и не смог.
— Точно? — сказал он. — Это выглядит совсем нехорошо.
При последних словах он кивнул в мою сторону.
Ришард Х., широко шагая, ринулся к дорожке, на которой стоял мужчина.
— Ты что, не понял? — рявкнул он. — Мы как раз едем к врачу.
Он поднял руку и прицелился из пистолета во вспотевший лоб любителя бега.
— Но если хочешь с нами, пожалуйста.
Еще две секунды мужчина стоял неподвижно — в эти две секунды он напоминал дикое животное, которое выбежало на дорогу и при виде мчащегося грузовика не может решить, куда прыгать, влево или вправо, — потом рывком повернулся и быстро исчез за кустами.
— Тупой сукин сын! — выругался Ришард.
Яростно размахнувшись, Макс бросил сигарету на землю.
— Мать твою! — сказал он.
Тряся головой, Ришард направился ко мне, но между нами встал Макс.
— Пошли, — сказал он.
