Сероватый – по причине усталости и скудного освещения – сержант взял в руки удостоверение с фотографией Владимира Александровича:
– Да, пропуск выписан. Сейчас проводим.
– Я, собственно, здесь неплохо ориентируюсь.
– Не положено… Это быстро! – И вскоре его действительно уже вели по бесконечно пустынному коридору.
Когда Виноградов возник на пороге, дверные петли негромко скрипнули.
– Что случилось?
По тому, как испуганно дернулся на звук со своего места задержанный, стало ясно: с ним успели уже плотно и основательно психологически поработать. Хорошо, если только так…
– Здравствуй, Денис!
– Здравствуйте, Владимир Александрович.
Оперуполномоченный уголовного розыска младший лейтенант милиции Нечаев сидел на стуле посреди кабинета. Первое, что бросилось в глаза, – это высокие ботинки без шнурков. На запястьях – потертые наручники старого образца, оторванная пуговица на вороте рубашки, обмякшие плечи… Вдоль щеки, от уха до подбородка, грязно-розовой полосой вытянулся кровоподтек.
– Это что такое?
– При задержании! – ухмыльнулся из-за стола похожий на мультипликационную крысу инспектор из Службы внутренней безопасности ГУВД. Виноградов помнил его по шумной истории о поборах с проституток в международном кемпинге «Светино» – тогда пришлось поспешно расформировывать целое милицейское подразделение. Кого-то уволили, кого-то отправили на пенсию… Этот, видимо, устроился значительно лучше остальных.
– Денис?
Нечаев отрицательно помотал головой из стороны в сторону и хотел было что-то сказать, но его опередил чей-то требовательный голос:
– Вы и есть его адвокат?
– Да, – обернулся Владимир Александрович.
Молодой человек в измятой за ночь форме с прокурорскими серебряными погонами тяжело вздохнул и потер глаза:
– И ордер имеется?
– Конечно! – С этой стороны у Виноградова все было обставлено безупречно.
– Позвольте полюбопытствовать?
– Пожалуйста.
Сначала «крысенок» наблюдал за диалогом со стороны – и в глазах его читалась смесь болезненного самолюбия и черной безадресной зависти. Потом не выдержал – встал, подошел к прокурору, взял у него адвокатский ордер, зачем-то посмотрел на просвет и брезгливо вернул обратно:
– Ну-ну!
– Что случилось? – повторил вопрос Виноградов, когда с формальностями было покончено.
– Владимир Александрович, я…
– Подожди-ка, Денис! – на полуслове оборвал он подзащитного. – Сначала хотелось бы этих господ послушать.
Не спрашивая разрешения, Виноградов снял куртку и положил ее на свободный стул. Уселся, щелкнул замками дипломата:
– В чем подозревают моего клиента?
– Видите ли, этот молодой человек попал в очень неприятную историю…
…А теперь с той перенасыщенной событиями ночи прошло уже больше двух суток. Установленный законом срок задержания гражданина Нечаева по подозрению в совершении преступления в порядке сто двадцать второй статьи Уголовно-процессуального кодекса неумолимо подходил к концу.
– По-прежнему один сидишь? – нарушил молчание Владимир Александрович, наблюдая, как Денис автоматически забирает с шелестящей фольги последнюю дольку шоколада.
– Один.
– Больше не трогают? – Виноградов показал глазами на почти незаметную уже полосу на щеке собеседника.
– Нет. Вообще, только раз за все время и вызвали.
– Прокурор?
– Нет. Оперативники.
– Яс-сно. – Владимир Александрович поймал себя на мысли, что просто оттягивает время, не решаясь перейти к главному.
– Они меня все-таки арестуют?
– Не исключено. Если предъявят обвинение…
– Но ведь это же – липа! Полная. Разве так можно?
Виноградов хотел было сказать, что при нашей правоохранительной системе еще и не так можно, однако прикусил язык – сейчас следовало обойтись с пареньком помягче.
– Нельзя. Но – сплошь и рядом!
Собеседник по-детски хлюпнул носом:
– Зачем они так, а?
– Значит, кому-то надо!
Провокация – штука древняя и в умелых руках бьет без промаха. Раньше, чтобы посадить человека, особо не церемонились: кому-то анаши в карман засунут, кому-то пару патронов при обыске положат за холодильник… Случайная потасовка на улице с «пьяной» компанией, разорванная блузка несовершеннолетней соседки по купе – да мало ли способов!
Теперь работают тоньше, особенно когда надо убрать с дороги милицейского оперативника. Впрочем, судя по истории с Нечаевым, все новое – лишь хорошо забытое старое.
– Владимир Александрович, ведь никакой же суд не…
– Конечно!
Меньше всего сейчас Виноградову хотелось углубляться в детали шитой белыми нитками провокации, которая привела его подзащитного в камеру. Какая разница, что за статья Уголовного кодекса будет значиться в обвинении? Аргументы, доказывающие абсолютную невиновность Дениса, лежали на поверхности и уже тысячу раз приводились Виноградовым письменно и устно во всех инстанциях.
– Ты этого не делал?
– Нет!
– Вот именно… Может, оно еще до суда развалится.
– С-свол-лочи!
– Прокуратура, блин… Сами сажают, сами же и за соблюдением законности следят. Так что месяцев десять-одиннадцать они тебя в «Крестах» продержат запросто.
– Но зачем? – повторил Нечаев.
– В том-то и дело! – Виноградов припомнил плакатно-суровое выражение лица помощника прокурора при их последней, только что закончившейся встрече. Почти два часа – обтекаемые формулировки, ни к чему не обязывающие рассуждения… Пока наконец череда намеков и недомолвок не оформилась в определенное деловое предложение.
Которое следовало довести до сведения клиента.
– Денис… Ты хочешь отсюда выбраться?
– Шутите? – полыхнули надеждой глаза собеседника.
– Нет. Нам с тобой предложена сделка.
– Какая? – чувствовалось, что, еще не зная, о чем пойдет речь, оперативник наполовину согласен.
– Все до смешного просто! После чего приключилась вся эта ерундовина? – Адвокат обвел собирательным жестом убогую обстановку изолятора временного содержания.
– Ну, остановили при выходе из РУВД, попросили проследовать за ними…
– Нет – не как тебя забирали, а после чего, понял?
– А, в этом смысле! Я же вам уже говорил – меня задержали почти сразу же после визита в прокуратуру.
– Подробнее?
