Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
«Не знаю, нравилась ли мне вообще наука. Может, меня радовала возможность уехать из дома и учиться в аспирантуре. Мне нравилось общаться с преподавателями и другими студентами, и все меня любили. Но когда пришло время идти на работу, мне стало казаться, что наука не очень меня увлекает. Я снова погрузилась в депрессию, как и всегда дома.
Сейчас, когда мне предлагают другую работу, во мне просыпается что-то вроде цинизма. Словно она выглядит хорошо, но, если присмотреться, обязательно обнаружишь подвох, увидишь, что ничего хорошего в ней нет. Мне все кажется, что либо работа недостаточно хороша, либо за нее мало платят, либо она не очень респектабельна и надежна. Иногда я задаюсь вопросом: а меня вообще что-нибудь когда-нибудь интересовало по-настоящему?»
Джеки росла в маленьком городке, мать воспитывала ее одна. У матери была трудная жизнь, и потому она постоянно злилась. И еще непрерывно критиковала все, что делала Джеки. «Моя мать открывает рот, только чтобы меня упрекнуть», – сказала моя клиентка.
Если Джеки делала что-то хорошо, мать находила недостатки, если дочь была счастлива – обвиняла ее в эгоизме. «Когда я спрашиваю, почему она не говорит мне ничего приятного, она настаивает, что пытается защитить меня от трудной жизни. Разговаривать с ней бесполезно, – Джеки пожала плечами. – Она всегда огрызается: “Хочешь, чтобы я была добренькой, чтобы врала тебе?”»
Нескончаемая материнская критика – ответ на загадку об утрате энтузиазма у Джеки.
Если обрушить на ребенка лавину критики, он отказывается от природной тяги познавать мир и переключается в режим чистого выживания. Как страна во время военного положения, ребенок под огнем критики оставляет стремление к созиданию и направляет всю энергию на врага.
История № 2. Свидетели критики
Есть люди, которых никогда не критиковали, но которые наблюдали, как родитель систематически унижает старшего брата или сестру, и решили спрятаться, чтобы с ними не обошлись так же. В отличие от ребенка, попавшего в эпицентр драмы, у младшего есть «преимущество» смотреть на конфликт со стороны и выбирать себе стратегию выживания.
Ребенок, наблюдающий эту болезненную ситуацию, готовит себя только к одному: держаться подальше от неприятностей. Его безопасность важнее, чем самое мизерное приключение. Он принимает решение не слишком-то погружаться в жизнь.
Когда он вырастает и уходит из дома, он не вздыхает с облегчением и не начинает наконец-то жить. Как японские солдаты, которые прятались в своих укрытиях после Второй мировой, он не верит, что война закончилась.
Крис, кассир в ресторане, был младшим в семье и в раннем детстве постоянно наблюдал, как злобный отец критикует и унижает старших детей. В пять лет Крис решил навсегда остаться малышом. Не высовываться казалось ему единственным умным поведением: «Я решил ничего не хотеть. Я видел, как на моих старших братьев и сестер орут за независимые мысли и желания. Я хотел, чтобы со мной такого никогда не произошло».
Прервемся и поговорим о гневе и депрессии.
Люди из первой и второй истории – дети, которых критиковали слишком часто или которые были свидетелями эмоционального, психологического или физического насилия, – пережили одну и ту же детскую травму, часто встречающуюся и заслуживающую специального упоминания.
Слишком много гнева в домашней обстановке.
«Думаю, у меня было вполне нормальное детство, – говорят некоторые. – Разве что родители всегда злились друг на друга, но не на нас с братом. Мы привыкли слышать, как они ссорятся. Но мы знали, что нас они любят».
Боюсь, они выдают желаемое за действительное. Если присмотреться, то становится понятно, что дом, где много гнева, всегда сильно влияет на его обитателей. Гнев пугает маленьких детей и будит у них чувство опасности – даже если не направлен лично на них. Со временем гнев, разлитый в воздухе, создает в жизни ребенка подспудное ощущение несчастья. Иногда это несчастье не проявляется до того, как человек повзрослеет и все детские мечты о счастливой жизни закончатся крахом – а так обычно и происходит, потому что у несчастливых детей нереалистично высокие ожидания от жизни. Пары разочарований достаточно, чтобы лишить их надежды и ввести в депрессию. Депрессия – механизм выживания, который помогает мелким животным оставаться в безопасности, заставляя их забраться в темное защищенное место и уснуть. Если бы мы возвращались в позитивное состояние духа, когда опасность минует, депрессия была бы отличным ресурсом. К сожалению, ее не так просто стряхнуть с себя.
Почему же злилась мать Джеки?
Возможно, она убедила себя, что так помогает дочери взрослеть, но это неправда. Верный признак неправды: критика была недоброй, а вовсе не вдохновляющей.
Если кто-то смешивает критику с желчью, этот человек зол. Озлобленным людям необходимо критиковать других, чтобы дать выход своему гневу. Вот почему недобрую критику нельзя принимать. Недоброжелательное критиканство не имеет ничего общего с осмысленной критической оценкой. Оно направлено не на то, чтобы учить вас и помогать вам. Его цель – наказать. Когда Джеки кладет телефонную трубку после разговора с матерью, она чувствует, что ее наказали. Так и есть.
Но на ваш природный энтузиазм воздействует не только гнев.
История № 3. Если вас прерывали
Порой любящие родители ненамеренно вредят способности ребенка чего-то желать, слишком часто его прерывая.
Эти родители готовы ради детей на что угодно. Только не оставить их в покое.
Они тащат детей заниматься «интересными» или «полезными» вещами, считая, что ребенку нужны постоянные развлечения. Иногда мне кажется, что им не по себе или они испытывают чувство вины, когда ребенок хотя бы ненадолго остается со своими мыслями или играет один – будто это значит, что они пренебрегают родительскими обязанностями.
Но когда мы одни, у нас в голове естественно текут мысли. Если вы понаблюдаете, как играют дети, то заметите, что в их порывах прослеживается естественный ритм. Вниманием ребенка завладевает игрушка – и он какое-то время занят только ею. Потом он смотрит в окно и несколько минут думает, а потом ищет, с кем бы поиграть. Все эти действия абсолютно необходимы, чтобы развить интерес к миру.
При переходе от младенчества к детству наша способность концентрироваться увеличивается. Мы можем часами разбирать велосипед, читать книгу или играть с друзьями – и все это кажется нам важным.
Но как только Кэндис ребенком начинала играть одна, ее мать сразу же кидалась к ней с разговорами. Спустя годы такого отношения в Кэндис скопилось напряжение. Она постоянно отвлекалась. Она просто забыла, как это – настраиваться на собственные мысли.
Она обратилась ко мне из-за привычки никогда ничего не доводить до конца: «Порой меня заинтересовывает какая-нибудь профессия, но при мысли встать и пойти действительно чем-то заняться интерес исчезает. Искать работу, готовить резюме, делать звонки – это такая гигантская задача, что я устаю, даже когда о ней думаю».
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 83
