– С чего вы взяли?!
– Так сказала Джулия.
– Ох! – В его взгляде читалось сочувствие.
– Да уж. Эван говорит, что если Джон кого-то убьет, то это не моя вина.
– Конечно. Я полицейский, и всякий раз, когда подозреваемому удается уйти, я чувствую себя виноватым, но я стараюсь отбросить вину и извлечь урок из произошедшего, чтобы в дальнейшем лучше выполнять свою работу.
Жуя бургер, я обдумала его слова. Но Рейнолдс на этом не остановился.
– Вы не должны делать то, чего не хотите. Но если вы решите отказаться от встречи, то не стоит до конца жизни винить себя за его преступления.
– Проблема в том, что если бы дело было только во мне, то я согласилась бы на очередную встречу. Я собиралась позвонить вам и сказать об этом, но Эван вышел из себя. Он ни в коем случае не позволит мне пойти на это.
– Он хочет защитить вас.
– Я понимаю, но его не гложет чувство вины, как меня. Я знаю, это звучит странно, но я как будто чувствую всю ту боль, которую пережили жертвы Джона и их близкие. У вас такого не бывает, когда вы расследуете дело? Будто вы теряете частичку себя?
– Это трудно, но постепенно учишься отстраняться от таких проблем.
– В том-то и дело, – вздохнула я. – Я ни от чего не могу отстраниться. Даже ребенком я всегда могла сосредоточиться только на чем-то одном. Папу это раздражало, потому что на этой неделе я с ума сходила по какому-то одному поводу, но мое увлечение продолжалось пару дней, а уже на следующей неделе я загоралась чем-то новым. – Я рассмеялась. – А каким вы были в детстве?
– У меня постоянно были проблемы. Я дрался, пил, воровал. Когда мне было семнадцать, отец выгнал меня из дома и пришлось жить у друзей.
– Ох, какой ужас!
– Но все оказалось к лучшему. – Билли пожал плечами. – Я пошел в тренажерный зал неподалеку от дома. Один старый коп работал там тренером по кикбоксингу. Он многому меня научил. Это он уговорил меня пойти в полицию. Если бы не он, я бы очутился за решеткой.
– Я рада, что вы выбрали сторону света, а не тьмы, – улыбнулась я.
– Я тоже. – Он улыбнулся в ответ.
– Вы с отцом близки?
– Он пастор. Его интересует только его приход и Господь. Причем именно в таком порядке.
– Правда? И каково вам было расти в такой семье?
– Если вы думаете, что я использую много цитат, то послушали бы вы моего отца! Он знает всю Библию наизусть.
Рейнолдс улыбался, но я заметила, как вспыхнули его глаза. Отвернувшись, он заглянул в пустой стаканчик из-под кофе.
– Он был строг с вами? Ну, знаете, «пожалеешь розгу – испортишь ребенка», все такое.
Билли кивнул.
– Он не жестокий, ничего подобного, но он верит в воздаяние. – Он усмехнулся. – Как-то я подрался в воскресной школе, потому что пытался не дать одному мальчишке побить малыша. Отец заставил меня извиниться перед общиной, а потом встать посреди церкви на колени перед всеми этими людьми, огласить мои грехи и умолять Господа о прощении. Это так, для примера.
– Но вы же просто хотели защитить ребенка! Вы не пытались объяснить ему, что случилось?
– У меня никогда не получалось ничего ему объяснить. Но я до сих пор думаю, что поступил правильно. И сейчас поступил бы так же.
– Странно, что у вас был такой отец. Вы кажетесь спокойным и уравновешенным.
– Это сейчас я такой. Но мне нелегко было стать тем человеком, которым я сейчас являюсь.
– Правда?
– Когда мне было лет двадцать, характер у меня был непростой. Я поступил в полицию, и мне хотелось задержать каждого преступника лично.
– Погодите-ка. У вас был непростой характер?
– Я нарушил пару законов. – Рейнолдс озорно улыбнулся.
– И начистил пару физиономий, верно? Я так и знала!
– Из-за меня расследование пошло наперекосяк, и меня сняли с дела. Чуть из полиции не выгнали. Это стало для меня тяжелым уроком, но я научился работать в команде.
– А вас не разочаровывает то, что некоторым людям их преступления сходят с рук? – Я покачала головой. – Если Джона отпустят из-за какой-то формальности, я с ума сойду. Наверное, у вас довольно сильно развито стремление покарать преступника самому?
Лицо Билли напряглось. Мы оба молчали.
– Знаете, то расследование, о котором я говорил… – наконец сказал он. – Речь шла о насильнике. После нескольких месяцев ведения дела у нас появилась зацепка. Я думал, что знаю, где он живет, и решил все проверить. Когда я пришел туда, из дома выходил человек, по описанию совпадавший с преступником. Этот насильник всегда забирал одежду своих жертв, поэтому я залез в окно в поисках улик, и, конечно же, в шкафу лежал целый мешок этой одежды. Я уже собирался уходить, когда подозреваемый вошел в комнату. Увидев меня, он бросился бежать, я погнался за ним… В общем, все это плохо закончилось.
– Что случилось?
Рейнолдс посмотрел мне в глаза.
– Скажем так, я позволил эмоциям взять верх и совершил ошибку.
– Но вы всегда прекрасно сохраняете самообладание.
Меня удивила эта новая, неизвестная ранее сторона Билли. Это словно сближало нас.
– «Искусство войны» изменило мою жизнь, да и занятия кикбоксингом помогли. Когда ты на ринге, оказывается, что если потерять контроль над собой, то обязательно проиграешь.
– Как интересно. А эти татуировки тоже цитаты из книги?
– Тут написано: «В приготовлении к битве – слабость». – Он указал на левую руку. – А здесь: «Сила в том, чтобы заставить противника готовиться к битве». Я набил их, когда попал в отдел по борьбе с тяжкими преступлениями.
– Они классные.
– Спасибо. – Он улыбнулся.
Мы доели бургеры, и тут у Рейнолдса зазвонил айфон.
– Похоже, вам пришло еще одно письмо от Джона. Я и забыла, что полиция просматривает мою почту. Лицо Билли напряглось.
– Что он пишет?
Он передал мне телефон.
«ЕСЛИ ТЫ НЕ ПОГОВОРИШЬ СО МНОЙ, Я НАЙДУ ТУ, КТО ПОГОВОРИТ».
Мое тело сковал страх, дышать стало трудно. Джон собирался сделать это вновь. Собирался опять убить кого-то. Я хотела заговорить с Билли, но кровь все быстрее мчалась в моих жилах, шумела в ушах, не давала шевельнуться.
– Вы как?
Я покачала головой.
– Что… Что теперь будет?
– Я не знаю. Мы отследим, откуда Джон послал письмо, и убедимся в том, что все кемпинги в Британской Колумбии надежно охраняются.
– Что мне делать?
– А что вы хотите сделать?
– Не знаю. Если я начну опять общаться с ним, Эван ужасно рассердится, но если Джон…
