Сразу после программы «Время» в квартиру ворвалась Татьяна Степановна «излить душу». Очень не хотелось с ней общаться, но каждый человек имеет право на оправдание. Мы пили с ней чай до полуночи. И я опять слушала исповедь не очень счастливой, сильной и теперь богатой женщины. Она хотела денег и получила их, заплатив за это семьей.
Вадик прозвонился в одиннадцать, но я отослала его на завтра.
Из всего, что рассказала деловая бабушка Алексея, меня заинтересовали только пространное повествование о детстве Леши и момент организации моего освобождения.
Как только Татьяна Степановна узнала, какую сумму требуют с внучка за хромую девку, она с ходу предложила Ладочникову сто тысяч и еще четыреста Андрею за организацию налета на квартиру, в которой меня держали и где в сапоге тихонько голосил «жучок». Операция с нападением переросла в фарс, бабушке пришлось раскошелиться на лечение парня из группы Андрея и на операцию Виталика, получившего ранение в ключицу. Бедная Татьяна Степановна обвздыхалась, жалуясь на траты.
Теперь она решила окончательно порвать с криминалом и всерьез взялась за расширение цеха художественных изделий. Я, от душевной щедрости, отдала Татьяне Степановне учредительные документы предприятия «Альтаир», а также пообещала все заготовки, краски и кисти, сваленные в мастерской Кати на даче. Татьяна Степановна задумалась о поездке на ночь за город, но я охолодила ее присутствием там мамы. Вряд ли она без меня отдаст ей теперь, после случившегося, даже пустой флакон из-под гуаши.
Бабушка два раза прерывала свой рассказ и между делом задавала вопросы об Алексее, спрашивая меня, где он может быть сейчас. Я делала каменное лицо и несчастные глаза. И то и другое получалось вполне убедительно.
Татьяна Степановна начала приходить в себя, энергия опять била через край, а в глазах мелькал калькулятор. С такой родственницей можно запросто загреметь лет на двадцать пять, она ведь додумается в квартире коноплю выращивать или еще что похуже производить… Хотя обещает исправиться.
Бабушку я выпроваживала часа два. При этом улыбалась, подливала чай, ругалась исключительно про себя, молча. Терпение мое было безгранично, на грани подвига.
Спала я в эту ночь плохо. Алексей полночи играл в волейбол на пляже, с ним заигрывало все женское население земли, а я сидела под кусточком с накрытыми пледом ногами и стеснялась встать.
Вадик утром деловым тоном назначил мне встречу на девять вечера… Момент настал. Томным и дрожащим голосом я шепотом поведала ему о странном стеллаже в моем подвале и непонятных ксероксах, на которых пытались отпечатать деньги. Пожаловалась на страх и боязнь выйти из дома. Он, тут же сменив снисходительный тон на душевный, решил бросить ставшие несрочными дела и немедленно приехать утешить «бедную хромоножку». Я всхлипнула и сразу согласилась.
Через час в квартиру, чуть не снеся меня вместе с входной дверью, вломились Вадик, его два шефа Митя и Жора со студенистыми глазами и два охранника. Один из них был Сергей, но ни он, ни я не стали бросаться друг другу на шею. Стерва, как самая умная, немедленно забилась под кровать и смотрела оттуда, высунув мордочку со сползшей на левый глаз челкой с красной заколкой в форме сердечка.
Я попыталась возмущаться, но на третьей минуте прекратила. Два авторитета могли меня не так понять. Царским жестом предложила им спуститься в погреб.
Авторитеты не стали растрясать жиры, послали сначала вниз Вадика и охранников. Для наглядности хватило предъявить им лифт.
Я сделала вид, что задумалась над дальнейшими действиями. Сергей нагнулся поближе рассмотреть сооружение и шепнул мне, чтобы я попыталась убраться отсюда — авторитетам я надоела до болей в печенках. В ответ я тихонько посоветовала Сергею не лезть со всеми в подвал. Он понял с полузвука и согласно моргнул глазами.
Митя и Жора не выдержали, решили посмотреть на шедевр подземной архитектуры, Сергей остался за сторожа в квартире. Я растерянным голосом объяснила, что в прошлый раз видела в подземной комнате безумного человека, может, он привидение, может, охранник местный. Мужчины достали пистолеты и вошли в лифт.
На подходе к типографии, при переходе мимо датчика, включающего свет, я стала хватать их за руки, прося защитить меня от привидения. Из комнаты действительно доносилось нудное пение и мерное постукивание в стальную дверь. При нашем приближении она плавно отъехала, для чего мне пришлось сымитировать боязнь мышей и отскок в сторону. В зеленую кнопку двери я попала сразу. Моего телодвижения никто не заметил.
Четверо мужчин встали на пороге типографии. Сигизмунд Иванович смотрел на них с интересом. Пришедших больше заинтересовали печатные станки и огромная звезда на полу, выложенная из пачек долларов. Мне хватило одной секунды, чтобы выскочить за черту закрывающейся двери. Рядом с первой кнопкой выпукло выделялась вторая, красная. Оставалась надежда, что это аварийный вариант — быстрое закрывание двери. И я не ошиблась.
Лифт ехал обратно, а я, улыбаясь, наслаждалась звуками из-за стальной стены. Мужчины матерились, били кулаками и стреляли. Стрельнули только два раза, после этого на время заглохли, но колотили по двери долго, я специально посидела в подвале, с удовольствием послушала.
Им так хотелось много денег. Они так страдали без возможности напечатать себе столько, чтобы купить все на свете, в том числе и людей.
Пусть печатают. С утра до ночи, круглосуточно. Но, поскольку они не люди, а авторитеты, то их от нормальных людей лучше изолировать. Вместе с деньгами.
Три дня. Я продержу их там три дня. Хорошая цифра, божественная, стабилизирующая. А потом сдам их Ладочникову, пусть строит карьеру, он хороший сам по себе, да и нам с Милой пригодится.
Сергей встретил меня на лоджии, помог выбраться.
— Ну чего там?
— Все нормально. Твои шефы решили задержаться, в подвале я их заперла. А тебе пора менять работу.
— Да, я тоже подумывал об этом. Перейду на охрану грузов. Насть, я тебе вчера и позавчера днем перезванивал, предупредить хотел. Сизый пропал, а он в последнее время грозился разобраться с тобой.
— Спасибо, Сережа. Сизый тоже там. — Я показала пальцем в пол. — Третьи сутки твоих поджидает.
Сергей очень обрадовался новости.
— Так они же, Насть, перебьют там друг друга.
— Надеюсь.
— Вот здорово! Я сейчас к Витальке в больницу заскочу, обрадую.
— Привет передавай. Он не очень злится на меня?
— На тебя? Почему на тебя? Мы сами в охранники пошли, знали, почем хлебушек жевать нанялись. А за рану Витальке знаешь сколько отвалили? Пять штук баксами! Я за такие деньги готов каждый месяц раненым быть.
Я послушала Серого еще минут пять и посоветовала подальше спрятать сверкающий чищеным стволом «узи». Серый прихватил в подарок Виталику канистру с вином и помог мне собраться.
Я, забрав Стерву, на три дня уехала на дачу. Там мы с мамой наводили порядок в Катиной мастерской. Приехавшая Татьяна Степановна посоветовала заняться делом. Я ей выложила идею о гобеленах, она скептически отнеслась к моему личному участию, но как начало для нового цеха это ее заинтересовало. Она даже нашла в библиотеке Катерины учебник.
