Повозка прогромыхала мимо его окна, кто-то веселым голосом проговорил: «Привет». А Рэнсом раскрытыми от удивления глазами смотрел на дневник Анджелы. Как могли в мире раздаваться нормальные звуки, когда весь мир перевернулся вверх тормашками? Зачем Анджела выдавала себя за сестру?
В памяти его всплыло застенчивое признание Сабрины:
– Отец говорит, что у меня ужасный почерк. И все домашние бумаги и счета приходится вести Анджеле. – На это признание он тогда ответил комплиментом и поцелуем и тут же забыл о нем.
Он еще немного порылся в своей памяти. Первые письма Сабрины были заполнены высокопарными глупостями и детскими жалобами на то, что он уехал. Позже в письмах появились серьезные мысли и тонкое остроумие, которые покорили его. Он помнит свое удовольствие от того, что его любимая Сабрина оказалась более интересным человеком, чем он предполагал.
Возможно, Сабрина диктовала первые письма, а потом потеряла интерес к переписке?
Странно, что такая предательская мысль возникла у него в голове, но слишком много реальных доказательств камня на камне не оставляли от его иллюзий. Анджела была права, он превратил Сабрину в идеальный образ, чтобы защитить свое сердце.
Но Анджела помогала ему жить с этой иллюзией. И он намерен был узнать, почему она так поступала.
Нарцисса опять открыла ему дверь дома.
– Кого я вижу? Это же муж миссис Шампьон.
– Скажите, пожалуйста, моей жене, что я пришел. – От злости челюсти его были сжаты так сильно, что слова были произнесены с большим трудом.
– Дайте мне подумать. Разве ваша жена все еще здесь?
Кофе и яйца сняли его головную боль, но он был совершенно не настроен вести легкую беседу с проституткой.
– Наверное, Большая Салли сможет мне помочь лучше.
Нарцисса рукой подняла свою грудь и потрясла ею. Разгневанный, Рэнсом оттолкнул ее и прошел в дом.
– Анджела, я хочу поговорить с тобой, – громким голосом произнес он.
– Прекратите этот крик, иначе вы разбудите Салли. А она злющая, как тигр, когда просыпается. – Нарцисса закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. – Может, вам лучше пройти наверх, и там я смогу показать вам, что вы упустили? – Она пальцем сдвинула ворот своего пеньюара, обнажив грудь.
– Я не буду повторять свой вопрос дважды. Где моя жена?
– Она просто беременная проститутка. Не хотите ли меня взамен? – Она внимательно смотрела на него.
Раздался какой-то хлопок. Рэнсом оказался лицом к лицу с Нарциссой, они почти прикасались друг к другу. Он с удовольствием увидел выражение страха на ее лице. Схватившись за ее одежду, он приподнял ее и прижал к дверной раме.
– Если бы вы были мужчиной и сказали такое о моей жене, я бы вызвал вас на дуэль. Я спрашиваю вас в последний раз: где моя жена?
Нарцисса облизнула губы, но выглядело это совсем не эротично, и, когда она ответила ему, ее голос был хриплым, без всякой привлекательности:
– Ее здесь нет.
Сердце его ушло в пятки. Такую возможность он не предвидел.
– Вам не следует так быстро отказываться от заманчивых предложений. – В ее голосе опять зазвучало кокетство. – Поскольку Анджела отправилась с этим мужчиной, вы остались в одиночестве.
– Проклятый Шотландец! – воскликнул Рэнсом.
– Боже мой, – раздался низкий голос Салли. – Кто бы это ни был, скажи, что мы не работаем. Как можно спать в таком шуме!..
Хозяйка дома спускалась по лестнице, одной рукой держась за перила, другой придерживая полы своего шелкового одеяния.
– Я ведь говорила вам, чтобы вы не будили ее.
– А, это опять вы. Что вам угодно? Если вы думаете, что я разрешу вам еще раз морочить голову Анджеле, то вы не на ту мадам напали.
Рэнсом отпустил Нарциссу, которая медленно опустилась на пол, и в одно мгновение очутился у подножия лестницы. Салли стояла на первой ступеньке, и поэтому они казались одного роста.
– Я пришел, чтобы извиниться перед своей женой. – Он указал пальцем на Нарциссу: – А она говорит, что Анджела убежала с Шотландцем.
– Я никогда этого не говорила, – возмущенно возразила девушка.
– Это невозможно, – заявила Салли, покраснев и осуждающе взглянув на Нарциссу.
Еще до того, как Рэнсом успел спросить, почему это невозможно, на верхней площадке лестницы появился сам Шотландец, простыня была завернута вокруг его талии.
Рэнсом повернулся, чтобы посмотреть на Нарциссу.
– Если она ушла не с ним... – От невероятного ужаса у него сжалось сердце.
– О'Брайон? – Вопрос Шотландца прозвучал, как удар колокола.
– Он не назвал своего имени, – проговорила Нарцисса. – Это не нужно было. У него было кое-что поважнее имени.
– Если ты немедленно не расскажешь нам, что случилось, клянусь, я вышвырну тебя из этого дома.
Нарцисса надула губы.
– У вас нет оснований злиться, Салли. Он показал мне бумагу. Это был ордер на арест. Он сказал, что она обвиняется в убийстве своей сестры в Теннесси.
– Боже, Нарцисса, – сказала Большая Салли. – Он мог показать тебе все, что угодно. Ты же не умеешь читать.
– Я немного читаю, – возразила девушка.
Боже правый, О'Брайон все-таки добрался до Анджелы. Разговоры окружающих доносились до Рэнсома, как щебетание птиц где-то вдалеке, сам же он пытался справиться с паникой, которая охватила его.
– Не настолько, чтобы прочесть ордер на арест. Боже, ты дала возможность убийце завладеть Анджелой.
– Откуда я могла знать? Он совсем не выглядел как убийца. Очень красивый офицер и разговаривал как благородный джентльмен. – Нарцисса печально и с возмущением посмотрела на стоящих в зале мужчин. – Ей всегда достаются самые красивые. И что в ней такого привлекательного?
– Она сказала мне, что обвинение с нее снято, – Шотландец, и его звонкий голос пробил завесу паники в голове у Рэнсома, разбив ее на поддающиеся анализу части.
– Да, обвинение было ложным. Его сфабриковал человек, который хотел отомстить ей за ее работу в разведке в пользу конфедератов. Моя жена хочет учиться в медицинской школе и стать доктором. Она ни в коем случае не убийца.
– Я сам армейский разведчик, мистер Шампьон. Я помогу вам найти их.
– Он самый лучший. – Салли улыбнулась, глядя на Шотландца.
– Нет, милочка, – возразил он, – Высокое Перышко не согласился бы с тобой, он считает, что именно он самый лучший.
– Не слушайте его, мистер Шампьон. Он обязательно найдет для вас Анджелу.
Рэнсому очень хотелось, чтобы он был в этом так же уверен, как Большая Салли.
