– А что же вы раньше-то их не нашли?
Вильнёв сбросил руку Виктора, готовясь защищаться, но тот не реагировал, оглушенный последним вопросом. В самом деле, почему же он никогда не пытался помочь Нильсу? На протяжении многих лет клиенты спрашивали его, куда поместить деньги, и ни разу ему не пришло в голову говорить с ними о кино. Потому что он считал эту сферу слишком рискованной, слишком фантастической? До того как Лора покинула его, до того как он понял, что она стала любовницей Нильса, он мог бы приложить усилия, но вот ведь не сделал, и даже не думал об этом. Равно как и Макс.
Обойдя Вильнёва, он открыл дверь, выходящую на замощенный двор.
– Выходите сейчас же. Деньги вашего дяди были не для вас, они не принесут вам счастья. Оставьте моего брата в покое и не смейте приближаться ни к кому из моей семьи.
По выражению лица Вильнёва он догадался, что тот испугался не на шутку.
– Я вполне серьезно,– добавил он для острастки.– Если встречу вас когда-нибудь на своем пути, искалечу и отправлю в больницу.
Не спрашивая об остальном, Вильнёв подхватил листок со стола и постарался проскользнуть мимо Виктора, чтобы не задеть его.
Тома выпрыгнул из машины и галопом понесся к дому, крича на бегу: «Папа! Папа!». Нильс увидел, как малыш с лету открыл дверь и устремился внутрь, словно он жил там всегда, но сам нерешительно остановился, разглядывая импозантный фасад и раздумывая, стоит ли ему присоединиться к остальным. Рядом с «ровером» Виктора стояли машины отца и Максима, а также «опель-корса», который был ему незнаком.
Чтобы прийти в себя, Нильс открыл багажник и вытащил две большие сумки с вещами Тома и свою совсем маленькую.
– Тебе помочь, сынок?
Он повернулся как раз в тот момент, когда рука отца тяжело легла ему на плечо. Секунду они смотрели друг на друга, а потом Марсьяль притянул его к себе и неловко обнял.
– Хорошо сделал, что приехал,– сказал он.– Малыш с тобой? Мне кажется, я его слышал... А я розы обрезал за голубятней. Твой-то братец – садовник никудышный!
Они чувствовали какую-то взаимную натянутость, но продолжали изучать друг друга.
– За этими розами очень давно не ухаживали, папа.
После всех этих месяцев отлучения от семьи и ужасной сцены на улице Президьяль он даже не знал, как себя вести.
– Ты в неплохой форме,– констатировал Марсьяль.
Кивнув, Нильс воздержался от ответа.
То, что Тома в поместье привез именно он, наверное, вызвало раздражение отца, но по сравнению со всем остальным это была такая малость. Отныне все существование Марсьяля перевернулось вверх дном из-за того, что Нильс не захотел держать в себе правду.
– Виктор влюблен,– вдруг объявил Марсьяль.– Ты сейчас увидишь его подружку, она просто очаровательна.
Хотел ли он предостеречь его? Предупредить, что, если он вздумает положить глаз на эту женщину, больше не будет никакого прощения? Простил ли он его за Лору?
– Тем лучше для него. Это единственное, что могло бы снять с меня хотя бы часть вины.
– Ага... Ты все-таки чувствуешь себя виноватым? – холодно обронил отец.
– Я писал тебе об этом и так и сяк!
Марсьяль вопросительно посмотрел на него, но тут-же отвернулся.
– Я надеялся, что ты мне ответишь,– настаивал Нильс.
– Я мог бы, если бы... Ну ладно, проехали! Скажи мне лучше, зачем ты это сделал? Лора! Ну что в ней такого необыкновенного?
– Она блондинка,– вздохнул Нильс, пожав плечами.
Его объяснение поразило Марсьяля.
– И это все, что ты нашел в ответ? Если об этом ты писал в своем письме, ты можешь...
– Ты что, не читал его? – прервал отца Нильс, не веря словам отца.– Она тебе даже его не показала? Боже мой... До такой степени?
В нем опять вспыхнул гнев, и ему стоило немалого усилия, чтобы сдержаться. Вспоминать Бланш, опять начинать все сначала – это не приведет ни к чему. Нильс взглянул еще раз на фасад Рока. Что он делает здесь? Найдется ли для него место в собственной семье? И если предположить, что он захочет вернуться, примут ли его?
Входная дверь широко открылась, и на пороге появился Виктор. Радостно улыбаясь, он сошел с лестницы им навстречу.
– Спасибо, что привез Тома! – бросил он издали.
Подойдя к ним, Виктор без всякого колебания обнял Нильса, словно между ними ничего и не было, а отец в это время незаметно отошел от них.
– Ты останешься? – спросил Виктор, поднимая дорожные сумки с гравия аллеи.
– Да как-то...
– Да оставайся. Хотя бы на несколько дней. А то не успел приехать – и в обратный путь?
– Тогда до вторника. У меня работа, я...
– Мне и надо об этом с тобой поговорить. Чтобы ты мне объяснил, как функционирует киноиндустрия, а главное – о порядке финансирования. Мне кажется, я нашел для тебя пару человек, которые заинтересованы в инвестициях такого рода.
Нильс покачал головой и засмеялся безрадостным смехом.
– Среди твоих клиентов? Ты меня удивляешь!
– Я знаю, что ты думаешь о провинциалах, нет смысла к этому возвращаться, но уверяю тебя, что мы смотрим здесь звуковое и цветное кино...
Не сговариваясь, они направились прочь от дома, движимые потребностью остаться наедине.
– Представь себе, что у меня уже есть один тип из Сарлата, который хочет вложить деньги в мой фильм,– объявил Нильс.
– Я знаю, о ком ты говоришь, но не очень-то на него рассчитывай, это проходимец. А вот те – это люди серьезные.
Они шли бок-о-бок, туда, где листва больших деревьев образовывала густой свод. В прохладной тени слышался неумолчный звон невидимых насекомых. Ребенком Нильсу почти не удалось пожить в Роке. После долгой паузы он спросил:
– Ты не скучаешь здесь, совсем один?
– О нет! В каком-то роде здесь райское место. И потом... я встретил кое-кого... Я тебя скоро с ней познакомлю.
Вот они и затронули личную проблему, на улаживание которой потребуется очень большое время, если они хотят снова обрести нормальные отношения.
– Ты в самом деле не считаешь, что мне надо уехать?
– Почему? – жестко возразил Виктор.– Ты думаешь, что нравишься абсолютно всем?
Опустив голову, Нильс остановился. Он прислонился к клену и глубоко вздохнул.
– Может, поговорим, Вик?
– О Лоре? Нет.
– И, однако, у тебя две основательные причины обижаться на меня. Первая – твоя жена, вторая – твоя мать.
– Да, действительно. Ты хуже, чем Аттила, каждый твой приезд сюда приводит к хаосу! Я должен был бы тебя ненавидеть, но, честно говоря, у меня это не получается.
