Внезапно Рейчел вырвала руку, которую удерживала Сара, и бросилась к Гаю, вынудив его вскочить со стула и поймать ее в объятия. Затем, обмякнув с трагическим видом в его объятиях, Рейчел повернулась к графу. Она выглядела великолепно – красивая, оскорбленная, хрупкая, точно сделанная из позолоченного фарфора, с золотистыми волосами, образовавшими ореол на темном фраке Гая.
– Вы не до конца нас поняли, лорд Мурфилд, – гневно сказала она. – Мистер Деворан – отец моего ребенка.
Глава 17
После этих слов в комнате воцарилось молчание, словно все ощутили угрожающий подземный толчок; прошла, наверное, целая минута, прежде чем Гай помог побледневшей Рейчел сесть.
– Бэрри – сын мистера Деворана, – настойчиво повторила Рейчел. – Нас безжалостно разлучили, но теперь мы собираемся обвенчаться. Свадьба состоится в Уайлдши на Рождество: вот почему вы не можете противостоять притязаниям истинного отца, лорд Мурфилд.
Лицо графа побелело.
– Неужели это правда?
Гай улыбнулся:
– Правда – странный продукт. Впрочем, о приготовлениях к свадьбе речь пока не идет.
– Тем не менее, вы этого не отрицаете. – Граф нахмурился. – И все же вы вряд ли можете…
– Поверьте, он может, – снова вмешалась Рейчел. – Хотя я и была его любовницей, мне нечего стыдиться. Вот и кузина подтвердит. Посмотрите на нее – вы увидите по ее лицу, что я говорю правду.
Граф молча взглянул на Сару, потом сел, сложил руки на животе и рассмеялся.
– Теперь мне все понятно, сударыня.
Словно уступая поле битвы, Гай направился к окну и стал спокойно смотреть в сад, а Рейчел опустила голову на руки и заплакала.
– Господи! – Мурфилд поморщился. – Только слез мне не хватало!
Подойдя к кузине, Сара села рядом с ней и протянула ей носовой платок. Однако на этот раз куда больше, чем кузину, ей было жаль маленького ни в чем не повинного ребенка.
Все еще продолжая смеяться, граф налил себе вина.
– Итак, некая любовница приходит к вам и рассказывает дикую историю о том, как она потеряла вашего маленького ублюдка. И вы, сэр, действительно готовы вступить в брак с такой нелепой женщиной? Что ж, это ваше дело, но я, разумеется, не стану жертвовать сыном в угоду таким фантастическим домыслам.
И тут Гай наконец заговорил; при этом слова его падали с ледяной размеренностью.
– Вы не будете, как бы вам этого ни хотелось, оскорблять мисс Мэнсард. В мои намерения не входит встреча с вами на рассвете, но если вы настаиваете, я это сделаю.
При этих словах граф вскочил, словно подброшенный пружиной, подошел к камину, заложил руки за спину.
– Значит, сэр, как я и предполагал, вы не можете ответить на мой вопрос. Я думаю, мы сказали достаточно. Вы любезно покинете мой дом, прежде чем вся эта нелепица станет неуправляемой, и заберете с собой обеих ваших блудниц.
Гай с беспечным видом выглянул из окна.
– Миссис Каллауэй вы в особенности не будете оскорблять. Вы можете считать, что вашим притязаниям на ребенка ничто не грозит, но могилы часто начинают говорить, когда этого совсем не ждешь.
Графиня вздрогнула.
– Нет! Как вы можете что-либо доказать?
Гай повернулся и любезно улыбнулся ей.
– Мне жаль огорчать вас, леди Мурфилд, но таковы уж причуды судьбы. Сестра повитухи написала полный отчет о том, что произошло.
Граф загоготал:
– Подделка, сэр, если такой документ вообще существует! Подумайте хорошенько, прежде чем пытаться украсть у меня сына.
– Эта женщина жива, – подтвердил Гай.
– Но сама повитуха умерла, а в доках любая сводня за три шиллинга наговорит вам кучу небылиц.
– Да, но я еще не сказал, где живет сестра повитухи, – спокойно продолжал Гай. – Мы снова ступаем на опасную почву. Если вы считаете, что я стал бы платить за фальшивое свидетельство, вы порочите мою честь гораздо сильнее, чем я намеревался оскорбить вашу.
– Вздор! У вас нет доказательств, о которых стоило бы говорить, Деворан, и вы это знаете. – Граф с силой рванул ленту звонка. – Если вы настаиваете на этой чепухе, мы просто назовем наших секундантов и я убью вас.
Гай поклонился.
– Вам делает честь, милорд, что вы не попытались прибегнуть к убийству до сих пор. Надеюсь, весьма своевременная смерть Крофта была простым совпадением? И все же я думаю, что нам не стоит прибегать к насилию, точнее, пока не стоит. Я могу доказать, что эта леди – мать ребенка, вряд ли в ваши намерения входит допустить, чтобы весь свет узнал эту историю или развлекался такой публичной вещью, как дуэль.
Саре стало не по себе, и она прижала руки к губам. Гай явно блефовал. Ну кто поверит миссис Сискин или Рейчел? Теперь лорд Мурфилд вызовет Гая на дуэль и без проблем убьет его.
– Вздор! – Леди Мурфилд с лицом белее мела указала дрожащим пальцем на Рейчел. – Лорд Бэрришем со временем станет графом, а эта женщина хочет публично объявить его незаконнорожденным? Да какая же мать лишила бы своего ребенка такого наследства?
Рейчел подняла глаза, ее красивые руки сжались в кулаки, лицо стало мокрым от слез.
– Мое дитя не имеет права на Мурфилд-Холл, а на Берчбрук имеет! – Она с надеждой взглянула на Гая. – Наследство мистера Деворана не является майоратом; он волен оставить его тому, кому пожелает.
Граф выгнул бровь.
– Это так, Деворан?
Сара ощутила острую боль. Определенно Гай сказал ей об этом в Хэмпстеде.
Глаза Гая по-прежнему оставались спокойными.
– Раз уж нам суждено вернуться к Соломонову суду, то есть гораздо лучшее испытание, чем богатство или положение, которое может унаследовать ребенок. – Он беззаботно улыбнулся. – Хотя это может произойти очень скоро, в том случае, если кто-то из нас умрет в результате веселой короткой встречи на рассвете.
Граф сдавленно засмеялся.
– Так что же вы задумали, сэр? Разрезать ребенка пополам?
– Нет, – сказал Гай. – Приведите его сюда, и пусть он сам решит, кто его мать.
– Нет! – слабым голосом вскрикнула Рейчел. – Не нужно его пугать!
– Ага, – воскликнул граф, – интересно, это в вас говорит настоящая материнская привязанность или вы так боитесь испытания?
В дверях показался лакей.
– Вы звонили, милорд?
– Проводите этих особ до кареты, – приказал граф. – Но сначала велите мисс Дейви безотлагательно привести сюда лорда Бэрришема.
– Слушаюсь, милорд. – Лакей поклонился и направился к двери.
Гай подошел к Мурфилду.
– Надеюсь, вы понимаете, что ребенка нельзя пугать или принуждать.
