Но больше всего ее интересовала его загадочная личность. Откуда он приехал? Кем были его прежние знакомые? Она часто замечала его в саду смотрящим на ночное небо. Что он видел среди звезд, комет и лунных фаз? Он носил особое золотое кольцо, и, когда она спросила о нем, к ее удивлению, он прикрыл его ладонью и покраснел, словно был уличен во лжи.
Чувствуя на себе ее взгляд, Мишель встал с кровати и посмотрел на прекрасную девушку, стоявшую у дверей.
Его сердце подпрыгнуло в груди.
За время короткого пребывания в этом доме, где к нему относились как к члену семьи, а не слуге, он смог лучше узнать Елену и догадался задолго до того, как она сама сказала ему дату своего рождения, что она Рыбы по гороскопу.
Она была очень красива, и это пугало его.
— Теперь ваша мама должна отдохнуть, — произнес он, чтобы нарушить тишину и продолжительный неловкий момент, когда они встретились взглядами. Мишель раздумывал над тем, не пришло ли время покинуть этот город и двинуться дальше, как он всегда и поступал.
Елена проводила его по узкому коридору и вниз по лестнице на первый этаж, где огонь в камине боролся с весенним холодом и хозяин дома ждал их к столу с теплым хлебом, ароматным козьим сыром и вином.
Отец Елены был богатым человеком, который мог себе позволить одевать жену и дочь в платья, сшитые из флорентийского шелка, человеком, наслаждавшимся дорогими новинками. Этим вечером на обед была подана странная птица, недавно привезенная испанцами из Нового Света и называвшаяся «индейка», про которую он сказал, что ей никогда не сравниться по вкусу с гусем. Этот регион Франции славился своими сливовыми деревьями, которые были завезены с Ближнего Востока во времена Крестовых походов, и отец Елены владел самым большим садом, получая сладкое сливовое вино и сливы, которые затем продавались по всей Европе. Поэтому они могли позволить себе такую роскошь, как украшенные жемчугом вилки на обеденном столе, застекленные окна и свечи, изготовленные не из сала, а из более дорогого и менее пахучего пчелиного воска.
Тем не менее, несмотря на богатство, доктор Мишель видел в них тихую и скромную семью. Женщина наверху была третьей женой его клиента — две первые умерли при родах, и Елена была единственным ребенком этого человека, пережившим период детства. Однако торговец сливами говорил, что доволен своей долей. И если бы его жена не стала поправляться под присмотром доктора Мишеля и умерла от болезни легких, то, как он заверил своего гостя, в деревне были подходящие молодые женщины, которые с радостью бы приняли его домашнее хозяйство и согрели постель. Отец Елены твердо верил в то, что в мире, где почти половина младенцев погибала в первый год жизни, мужчина просто должен был постараться оставить после себя как можно больше отпрысков.
По вечерам они беседовали, обсуждая значение перевода Библии для простых людей или достоинства комической новеллы «Гаргантюа» в сравнении с предыдущей «Пантагрюэль». Тот факт, что обе книги, безумно популярные по всей Европе, были запрещены во Франции, похоже, нисколько не смущал месье. Сейчас темой их разговора была религия, и Елена заметила, что Мишелю внезапно стало не по себе.
— Религиозная реформа неизбежна, друг мой, — сказал ее отец, переливая вино в графин. — Когда Лютер на севере оспаривает учения церкви, в Англии король Генрих отрекается от Рима, чтобы развестись со своей женой, а на факультете теологии Парижского университета выражают скрытое недовольство, благополучие матушки церкви, боюсь, поставлено под угрозу. Что вы думаете по этому поводу, месье?
Мишель не мог понять по глазам своего собеседника, о чем тот думал. Был ли он последователем Лютера, желавшим подискутировать, или католиком, пытавшимся поймать еретика? Прошло всего семнадцать лет с того дня, когда Мартин Лютер прибил свои тезисы на двери церкви в Виттенберге, но волна преобразований уже захлестнула Европу, словно огненная буря, и продолжала бесконтрольно гореть. Церковь в панике начинала отбиваться, и поэтому все относились друг к другу с подозрением и следили за тем, чтобы не сболтнуть лишнего. Мишель ответил:
— Я ученый, месье. Я верю в звезды и свои лекарства.
Когда пристальный взгляд хозяина слишком долго задержался на Мишеле, Елена поднялась и предложила:
— Не желаете ли подышать свежим воздухом в саду, месье? Вечером там особенно красиво.
Они покинули тускло освещенный дом, и, выйдя под яркий лунный свет, она заметила испарину у Мишеля над бровью. Может, он был болен? И потом она поняла: это все из-за разговора про церковь и протестантских еретиков. Неужели этот красивый молодой доктор симпатизировал реформаторам?
Елена была права — Мишель скрывал тайну, но она не знала о том, что эта тайна была опасна для него самого и что он должен был держать ее в секрете. Иначе ему грозил суд по обвинению в ереси или, что было еще хуже, в колдовстве. Вот почему он переезжал из города в город, никогда не задерживаясь надолго на одном месте. Не подозревала Елена и о том, что в своем желании лучше узнать его и стремлении выведать секреты она подвергала его жизнь смертельной опасности.
Он хотел бы довериться этому милому созданию, излить душу и открыть свою тайну, но не смел так поступить. Он находился под постоянным наблюдением отдела инквизиции, и они повсюду следовали за ним. Но одним он хотел поделиться с ней — страстью, которую хранил возле сердца. И когда он теперь убедительно заговорил об этом в залитом лунным светом саду, наполненном ароматами весеннего цветения, Елена увидела, как загорелись его глаза, услышала энергию в его голосе и почувствовала внутреннюю силу, исходившую от него, подобно теплу с жаровни.
— Мы живем в новую эпоху, мадемуазель. Флорентийцы называют ее Ренессанс, Возрождение, ибо мир пробуждается, чтобы по-новому осознать себя. Тяга к знаниям и жажда понять природу вещей сильна сейчас, как никогда прежде. Неудивительно, что такие люди, как Лютер, ставят под сомнение учение церкви. Можете быть уверены, я не протестант, но Бог даровал нам разум и свободу воли, не правда ли? Исследования и дискуссии — это очень хорошо. Мы стали свидетелями открытий новых миров, целых континентов и других рас людей. — Он внезапно замолчал, увидев, как пристально она на него смотрит. Он хотел рассказать ей больше о том, что путешествовал в поисках своей судьбы, которая, по его мнению, была предопределена с самого рождения. Но изумление на ее лице, ее широко раскрытые глаза… Он зашел слишком далеко.
Мишель все не так понял. Молодая Елена была заворожена новым чувством, разгоравшимся внутри нее. Она еще не встречала такого энергичного и целеустремленного человека. Это взволновало ее, но и лишило слов. Поэтому, сидя на мраморной скамье, она взяла лютню и начала играть на ней, подпевая красивым тонким голоском, напомнившим Мишелю серебряную нить. Песня проникала прямо в его сердце, словно стрела, вызывая сладкую боль. Если бы он только мог влюбиться в это прелестное создание! Но внутренние демоны Мишеля никогда не допустили бы этого. Ему нравился этот город, его жители, и он хотел бы поселиться здесь. Но он знал, что скоро будет должен уйти отсюда, до того как раскроют его секреты.
