Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
— В третий раз за неделю колесо спускает, одно и то же, такие вот мастера клеят слюной, на два дня хватает.
Гара молча подошел к автомобилю, поддомкратил колесо, взяв в руки балонный ключ, сплющенным концом поддел хромированный декоративный колпак, снял его, перевернув, положил рядом с собой, стал выворачивать болты. Затем снял колесо и закрепил на станке. Подцепил монтажкой край покрышки, вывернул ее на диск, залез внутрь рукой и вытащил камеру, латанную в нескольких местах. Включил компрессор, надул камеру и, держа сосок, опустил ее в чан с водой; когда появились пузырьки, вытащил ее, мелом нарисовал крестик, затем приложил камеру к покрышке, чтобы определить место прокола, пошарил внутри покрышки и, вооружившись пассатижами, извлек из корда гвоздь. Мужчина при этом встал и подошел поближе, желая увидеть причину прокола, — взяв из рук Гара гвоздь, он разразился площадной бранью, добавив в конце:
— Кто его там бросил?! Я его маму и так и эдак!
— Иди сядь на место, — грубо сказал Гара, — работать не даешь.
Мужчина смерил его взглядом и отошел. Гара быстро обработал место прокола напильником, нанес кисточкой клей, приложил заплатку и зажал камеру винтовым прессом.
— Долго еще? — недовольно спросил клиент.
— Минут десять, — сквозь зубы процедил Гара.
— Пойду в магазин зайду, — сказал мужчина. Он поднялся, запер автомобиль, перешел через дорогу и скрылся в ювелирном магазине.
— Может, ему сахару в бензобак насыпать, — предложил ангелоподобный Виталик.
— Сиди, диабетик, — осадил его Ислам, — ты что же, с собой сахар носишь?
— Да у моей чувихи собака во дворе, так я ей сахар ношу, сейчас, правда, нету, но я могу в чайхане взять.
— Не надо, — сказал Гара, — он у меня сейчас и так получит.
— Ну ты как вообще? — спросил Ислам.
— Отлично, — отозвался Гара.
Он ослабил пресс, осмотрел дымящуюся заплатку, накачал камеру и вновь опустил ее в чан с водой; убедившись, что пузырьков нет, принялся собирать колесо. Приятно было смотреть на то, с какой сноровкой он проделывает эту работу. К тому моменту, когда вернулся клиент, смонтированное колесо стояло уже на своем месте.
— Сколько с меня? — спросил мужчина.
— Десять рублей, — ответил Гара.
— Подожди… Как десять? — возмутился мужчина. — Везде три стоит.
— Наценка за срочный ремонт, — сказал Гара.
— Но передо мной никого же не было, — кипятился мужчина.
— Но это не значит, что у меня работы не было, — невозмутимо сказал Гара.
— Ты иди своему папе мозги выкручивай, понял, щенок? — мужчина достал трехрублевую купюру, смял и сунул в нагрудный карман рубашки Гара.
В следующий момент ворот его белоснежной рубашки оказался смят и скручен у горла, свободной рукой Гара отвесил клиенту смачную плюху. Чтобы не упасть, мужчина засеменил назад и опрокинулся на капот автомобиля. Все это произошло так быстро, никто и опомниться не успел. Мужчина как-то вдруг, утратив лоск и спесь, сполз с капота, обежал машину, вскочил в нее и, крикнув: «Посмотришь, что я с тобой сделаю» — дал по газам так, что только пыль поднялась столбом.
— Мужик и охнуть не успел, как на него медведь насел, — прокомментировал происходящее Ислам.
— Даже не знаю, что и сказать, — заговорил наконец Виталик, — хорошо, что у меня машины нету, так приедешь на ремонт, а тебе по роже — хрясь!
Гара бросил на него злой взгляд.
— Хорошо, хватит… Может, и нас побьешь, — повысив голос, урезонил его Ислам, — не видишь, шутит. Пойдем лучше чаю попьем.
— Зачем, сейчас сюда принесут, — сказал Гара и, приложив к губам два пальца, свистнул, подзывая подавальщика.
— Не надо, — остановил его Ислам, — пойдем туда, как люди сядем за столиками, а то здесь среди покрышек запах тяжелый.
— Это клей резиновый так пахнет, у меня самого от него к вечеру башка раскалывается, хорошо, сейчас все открыто. Ладно, идите садитесь, я руки помою и подойду.
Виталик и Ислам поднялись с ящиков, вразвалочку пересекли шоссе и устроились за одним из столиков, в тени навеса, увитого виноградом. Вскоре к ним присоединился Гара.
Ислам вышел из дома в половине девятого вечера, рассчитывая к моменту наступления темноты оказаться на условленном месте.
— Поздно не возвращайся, — напутствовала его мать и проводила взглядом, говорившим, что она его обязательно дождется.
Солнце к этому времени уже свалилось за вершины гор, но оттуда еще давало о себе знать, озаряя край неба красным светом и раскрашивая редкие облака в медный цвет. Как ни старался Ислам замедлять шаг, все равно оказался на остановке раньше времени. Чтобы не торчать на виду, он перешел через дорогу и стал прогуливаться вдоль невысокого каменного забора, за которым находилось кладбище. Дойдя до железных ворот, он непроизвольно толкнул приотворенную дверь и вошел. Внутри, сразу возле ворот, был сооружен навес, под которым были два ряда деревянных скамеек, на них в урочное время сидели служки, промышлявшие тем, что за небольшую плату читали яс[26]над могилами усопших. Сейчас скамейки были пусты. В одном углу лежали штабелем в несколько рядов носилки для переноски тел.
Несмотря на теплый вечер, здесь чувствовались сырость и тлен. Ислам сделал несколько шагов, свернул с протоптанной дорожки и оказался между рядами могил с надгробиями на любой вкус: здесь были и древние, покрывшиеся плесенью плиты с трудно различимыми изречениями на арабском или фарси. Скромные оштукатуренные изголовья с датами рожденья и смерти; помпезные мраморные памятники с фотографиями на камне во весь рост и сделанные со вкусом надгробия из желтого известняка с абрисом мечетей, с изображением звезды и полумесяца. Ислам взглянул на часы, было ровно девять, он перевел взгляд на автобусную остановку, хорошо просматриваемую отсюда, — она все еще была пуста. Потом он вдруг сообразил, что, возможно, Лана тоже откуда-нибудь смотрит на остановку, и побежал к ней, напугав в воротах кладбищенского сторожа, возившегося с замком.
Следующий час он провел стоя столбом на автобусной остановке. Редкие автобусы, выхватывая фарами его одинокую фигуру, подкатывали, дребезжа и гремя всем, что может дребезжать и греметь в старых автобусах, открывали двери, кто вручную, кто посредством гидравлического или компрессорного механизма; видя, что Ислам не изъявляет желания взойти на подножку, чертыхаясь, уезжали восвояси. Исламу пришло в голову, что хорошо было бы запастись табличкой на манер нон-стопников, только на ней была бы надпись «никуда ни еду». Эта мысль изрядно его повеселила. Он даже рассмеялся вслух, негромко, но все равно со стороны это выглядело довольно странно и, возможно, даже нелепо.
Однако смеяться было нечему, скорей надо было грустить подобно герою Акутагавы в рассказе «Как ждал Бисэй» и в конце броситься под колеса проходящего автобуса на манер Анны Карениной (не буду говорить, из какого романа, чтобы читатель не счел автора умником и эрудитом). Но наш герой, при известной доле романтизма в душе, отличался еще здравым смыслом и целеустремленностью. Залитая тусклым светом дорога, на которой должна была появиться девушка, была пуста. Четверть одиннадцатого на часах, подаренных мамой на шестнадцатилетие.
Ознакомительная версия. Доступно 23 страниц из 113
