Так продолжалось до самой нотариальной конторы. Только войдя внутрь, мужчина был избавлен от опостылевшего лая. Однако и тут ему не повезло. Симпатичная и отчего-то очень сердитая секретарша не отреагировала должным образом на приход офицера полиции, отказавшись сказать, где сейчас находится её шеф. «На выезде!» – и больше ни слова. Не помогло даже служебное удостоверение, которое Грачёв специально оставил себе, чтобы попытаться разобраться во многих запутанных обстоятельствах. Он достал портмоне, в котором была их фотография с женой, и, закрыв своё лицо большим пальцем, предъявил фото секретарше.
– Меня интересует вот эта женщина, была она у вас сегодня? – задал он ей вопрос в лоб. – И по какому вопросу к вам приходила? Что ей было нужно?
Секретарша внимательно посмотрела на фото, и было видно, что она узнала посетительницу. И без того неприятный холодный взгляд стал ещё злее. Она повернулась к полицейскому.
– Что, изменяет? – насмешливо скривила рот. – Или кинула на деньги? С такой-то марамойкой сбудется.
Так ничего и не добившись, Грачёв вышел из офиса разозлённый, готовый растерзать хромого пса голыми руками, если он опять поднимет лай, но собаки пропал и след.
«Так, спокойно. Сначала найти Светлану. И всё выяснить. До того как её возьмут под стражу. Затем найти ей хорошего адвоката. Хорошо, что у меня есть такой на примете. Кстати, и мне тоже наверняка понадобится. Линия защиты очевидна. Потеря памяти. Этим воспользовались мошенники и стали её использовать втёмную. О том, что они отбирают квартиры у доверчивых стариков, она не знала… Лишь бы за ней не водились какие-нибудь конкретные действия. И эта история с дочками-матерями ни к месту. Следствие сочтёт это очевидным обманом. Надо бы проверить всю эту их историю с родством. Хорошо, что ксиву не сдал. В этом она мне как раз незаменима. Но вначале нужно найти Светку!»
* * *
С самого раннего утра, как проснулась, Зинаида Фёдоровна пребывала в странном состоянии, ощущая внутри себя невероятную глухую тоску. Как она возникла, было совершено непонятно. Что могло стать причиной такого ощущения, когда в её жизни наступили самые светлые дни? Но может, именно от того, что слишком всё так хорошо, возникло это чувство страха – всё потерять?
Тоска пришла как тать, ночной разбойник, разбудив женщину перед рассветом и уже не давая уснуть. Женщина стала перебирать по минутам в своей памяти всё с самого начала, когда впервые увидела Марию, их разговоры, первые признания. Она снова пережила те волнующие, душевные потрясения, как и тогда, когда впервые догадалась, что Мария её родная дочь, оставленная ею в родильном доме. От всех этих вновь переживаемых эмоций она встала и стала ходить по квартире из комнаты в комнату. Ей стало стыдно за свой поступок. Потревоженная память стала выдавать какие-то отрывочные воспоминания из прошлого…
Родильный дом, лицо врача-акушера в марлевой повязке, склоненного над ней и что-то говорящего. Звуки медицинских инструментов в металлическом лотке, крики дежурной медсестры, развозящей по палатам младенцев для их первого кормления. Даже звук радиоточки, постоянно играющей по утрам гимн Советского Союза. Всё перемешалось. Потом она вспомнила их разговор с мужем о дочери. Он произошёл уже после того, как она стала олимпийской чемпионкой по конной выездке. Года через три после того, как она оставила малышку. Её муж поставил вопрос о том, чтобы закончить спортивные выступления. Она сразу выдвинула встречное требование Канциберу забрать их дочь из детского дома.
– У меня теперь будет много свободного времени для того, чтобы воспитать нашу дочь. – Царькова даже обрадовалась, что теперь сможет наконец реализовать свой нерастраченный материнский потенциал.
Однако муж не был рад её предложению. Стал тянуть время, говоря, что надо навести кучу справок. Где сейчас ребёнок? Не удочерён ли он новыми родителями?
– Вот и выясняй, – разозлилась Зинаида. – Ты меня уговорил оставить ребёнка ради этой Олимпиады! Так?
– Ну, допустим, – наморщив лоб, согласился главный тренер страны.
– Я выиграла золото, – продолжила жена, – оправдала твои надежды. Сделала тебя заслуженным тренером СССР.
– Да, ты у меня молодец, – опять кивнул Владлен, не меняя своего кислого выражения лица.
– Так вот, теперь твоя очередь сделать так, как я прошу, – подытожила женщина. – Тем более мы давно уже перестали быть семьёй. Этот ребёнок спасёт наш брак.
Канцибер вертел в руках какую-то мелочёвку, опустив глаза; его обычно энергичный взгляд был каким-то потухшим, словно он не верил в удачное возвращение дочери. Это не могло не взбесить Царькову.
– Мы же бросили там своего ребёнка, неужели тебя не мучает совесть? – взорвалась олимпийская чемпионка.
– Хорошо, Зин, через пару дней я поеду туда и начну оформлять бумаги, – вдруг неожиданно принял решение Владлен.
Он сдержал своё слово. Уехал в Великие Луки, и женщина в ожидании грядущего воссоединения с дочерью с трудом могла найти себе место. Чтобы как-то отвлечься, она принялась обустраивать детскую комнату и к приезду мужа уже успела купить для неё югославские обои и записаться на румынскую детскую мебель. Муж приехал под утро, весь какой-то помятый и с запахом перегара, словно всю обратную дорогу пропьянствовал в поезде.
– Поздно, – бросил он в ответ на её недоуменный взгляд, – уже передали другим родителям…
И вот она рядом с ней. Но страх, что она может её потерять, остался навсегда.
«Позвонить. Надо позвонить дочке. Уже девять часов».
Царькова взяла мобильный телефон и торопливо набрала номер Марии.
«Не подходит… Может, ещё спит? Вряд ли, Настя же утром в школу пошла, наверное, спустилась под землю и теперь не слышит вызова».
Не успела она перебрать все приходящие в голову варианты, как входная дверь радостно сообщила старой хозяйке, что Мария уже тут. Что это её дочь и никто другой, Царькова знала по её легким шагам, по тому, как она вспархивала из коридора и, не надевая тапочек, быстро и еле слышно пробегала расстояние до большой комнаты. И вот она здесь!
Зинаида Фёдоровна распахнула объятия, и её дочь, словно маленькая обезьянка, тут же обхватила мать руками. Они долго стояли так, не торопясь отпустить друг друга и прислушиваясь к стуку любимому сердца, к дыханию родной души. Потом Мария чуть отстранилась, взглянув в глаза Царьковой:
– Мама, ты хотела подарить мне квартиру? Это так?
– Конечно, моя родная, – улыбнулась женщина, радуясь, что может хоть этим выразить свою безграничную любовь к дочери. – В любой момент, когда ты только пожелаешь.
– Я хочу оформить квартиру прямо сейчас, – быстро отреагировала Мария.
– Хорошо, а что для этого нужно? – растерялась Зинаида Фёдоровна. – Говори, я всё сделаю.
– Нужны твой паспорт с документами на квартиру и нотариус, – улыбнулась довольная дочь. – Нотариуса я уже позвала, и он поднимется в квартиру по моему звонку в любое время.
