Такой щемящий полет надо снимать с трех камер. Сверху, снизу и с отдаленья. Последние песчинки моего бюджета я вложу в эту съемку. Не жалко.
Брунгильда летит вдохновенно, как это умеют делать только красивые старухи. Переворачиваясь в рассветных лучах, сверкая литерами, приветствуя новый день сентября.
И пустой тротуар.
Упала без грохота, грузно, но благородно.
141
— Карамзин, зачем ты это сотворил со мной?
— Что такое случилось, бычок-песочник? Что тревожишь меня? Я отца схоронил позавчера.
— Зачем ты это сотворил?
— Не повторяйся, я слышал. Но хотелось бы знать, что я вдруг сотворил.
— Ты запустил свой вирус.
Мы сидим за столом в ресторане «Клио» около таганрогского вокзала. Перун и Ярило, чудом выжившие в перестрелках, теперь здесь хозяева, носят костюмы и занялись йогой.
— Какой еще вирус?
— О котором ты мне рассказывал, когда приезжал в Москву.
Нам приносят две кружки пива. Карамзин берет первую, пьет и пьет, пена струится по подбородку, капает на стол.
— Карамзин!
Он вытирает бледные губы, смотрит на меня сквозь мутное дно, улыбается:
— Какой ты смешной, все вы смешные в Москве.
— Твой вирус проник в меня, в мой мозг.
— Неужели? Какой я гениальный, однако.
Берет вторую кружку. Я отнимаю ее, затопив все вокруг:
— Карамзин! Прекрати!
— Ты сбесился, бычок? Закажи мне другое.
Звонит мой телефон, я долго ищу его по карманам, в дальних углах, в пустых закромах. Он все звонит, Карамзин наблюдает за моей пантомимой. Нахожу.
— Слушаю!
— Папа, привет! А ты где?
— Далеко.
— А когда, а когда ты зайдешь?
— Не знаю. Я занят. Пока. — прячу трубку под мягкой салфеткой. — Карамзин, ты должен это остановить.
— Хорошо, сейчас я все сделаю. Но закажи еще пива.
ФЛЕШБЭК. ТО, ЧТО БЫЛО В НАЧАЛЕ. НАТ.
Я еду на велосипеде между трамвайных рельсов, смеюсь от вибромассажа колес. Вазген кричит мне радостно из своего кабриолета:
— Кстати, есть идея. У меня сын младший все просит. Что-нибудь про компьютерный вирус. Про хакеров. Такое — пострашнее. А?
