— …и тут соображает, что убил не того.
— Именно. Причем Артура Лемэйна, его шурина, никогда не привлекут. А если вдруг и станут судить — конец его, Грейсона, семье.
— Заставить родных снова пройти через все это, открыто признать, что ошибался, — настоящий позор. Выходит, он решил только покалечить Лемэйна?
— Вряд ли ему хватило духа на второе убийство. После первого — сомневаюсь.
— К тому же как-никак брат жены.
— Верно.
Уэнди бросила взгляд на Мишель — та негромко говорила по телефону.
— Слышал, от Грейсона ушла жена. И детей забрала.
— Видимо, это ему за Дэна.
— Или за стрельбу в брата.
— Да.
Уокер вздохнул.
— И как станем доказывать?
— Понятия не имею. Лемэйн вряд ли заговорит. Разве только вы на него надавите.
— А толку? Стреляли в темноте, свидетелей нет. К тому же мы знаем, как ловко Грейсон умеет избавляться от улик.
Замолчали. Мишель отложила телефон, сделала еще несколько пометок, провела несколько длинных стрелок и нахмурилась, разглядывая блокнот.
— В чем дело? — спросила Уэнди.
Молодая журналистка снова стала писать.
— Пока не пойму. Но что-то в вашей версии не так.
— А именно?
— Может, это и не важно, однако порядок событий не сходится — в Лемэйна стреляли за день до убийства Мерсера.
Тут у Уэнди зажужжал телефон. Она посмотрела на номер: Уин.
— Позже договорим, шериф. Мне звонят.
— Вы уж простите меня за неприветливость.
— Ничего страшного.
— По-прежнему хотел бы пригласить вас, когда все закончится.
Сдержав улыбку, она повторила:
— Когда закончится. — Потом ответила на другой вызов: — Алло?
— Касательно твоего вопроса, — произнес Уин. — Я изучил историю с увольнением Фила Тернбола.
— Узнал, кто его подставил?
— Где ты сейчас?
— Дома.
— Приезжай ко мне в офис. Думаю, стоит взглянуть лично.
Уин был богат. Сказочно богат.
«Уин» — сокращенное прозвище Уиндзора Хорна Локвуда-третьего. Его офис размещается в высотке с названием «Лок-Хорн» на углу Сорок шестой улицы и Парк-авеню.
Дальше объяснять нужно?
Уэнди оставила машину на стоянке здания «Метлайф». Ее отец в свое время работал неподалеку. Вспомнилось, как он всегда ходил с закатанными рукавами и делал так с двойным умыслом: в любой момент мог взяться за дело и не хотел казаться офисным клерком. В его могучих руках Уэнди чувствовала себя защищенной. Даже теперь, спустя многие годы после смерти отца, хотелось спрятаться в его объятиях и услышать: «Все хорошо». Перерастаем ли мы когда-нибудь это желание?
Джон тоже умел успокаивать. Феминистки возмутились бы, но трудно оспорить теплое ощущение безопасности, которое исходит от твоего мужчины. Попс, конечно, замечательный, однако защищать Уэнди — не его дело. Чарли… Чарли всегда останется ее маленьким мальчиком. Оберегать сына — забота матери, и никак не наоборот. Два человека, с которыми она чувствовала себя спокойно, умерли. Эти двое никогда не подводили, но теперь посреди бури тихий голосок, казалось, спрашивал: «А не подвела ли их ты?»
Двери лифта раскрылись напротив надписи «Агентство МБ»,[24]и секретарша высоким голоском проверещала:
— Добро пожаловать, мисс Тайнс.
Уэнди чуть не отскочила обратно в лифт. Дама могучего телосложения, втиснутая в черное трико, походила на демонический вариант героини Адриен Барбо из фильма «Гонки „Пушечное ядро“». Макияж на ее лицо наносили, похоже, лопатой.
— Ой, здрасте.
Тут возникла азиатка в сшитом на заказ белом костюме: высокая, стройная, модельной внешности. Обе женщины на секунду замерли рядом, и Уэнди ясно представился шар для боулинга, который вот-вот собьет кеглю.
— Господин Локвуд вас ждет, — произнесла азиатка, провела гостью по коридору, открыла дверь офиса и объявила: — Пришла мисс Тайнс.
Из-за стола поднялся Уин. Несмотря на длинные светлые волосы, почти нежные черты и образ мальчика-красавчика, в серых глазах Локвуда поблескивала сталь, в нем чувствовалась тихая мощь, а в спокойных движениях — туго сжатая пружина, готовая в любой момент нанести сокрушительный удар.
— Спасибо, Ми. Сообщи господину Барри, что мы готовы.
— Да, сэр.
Азиатка удалилась.
Уин прошагал через весь кабинет и чмокнул Уэнди в щеку. Настала неловкая пауза. Полгода назад у них произошел фееричный секс, и если красота Уина могла позабыться, та ночь — нет.
— Выглядишь изумительно.
— Спасибо. Самой бы в это поверить.
— Насколько я понимаю, ты попала в переплет.
— Попала.
Уин сел поудобнее, раскинул руки:
— Предлагаю утешение и поддержку.
— Под утешением и поддержкой ты подразумеваешь?..
Он поиграл бровями.
— Полноценный коитус.
Уэнди удивленно заморгала.
— Ты выбрал самый неподходящий момент, чтобы за мной приударить.
— Неподходящих моментов не существует. Впрочем, понимаю. Бренди хочешь?
— Нет, спасибо.
— Не против, если я выпью?
— Пожалуйста.
В кабинете Уина имелись антикварный глобус с хрустальным графином внутри, массивный рабочий стол вишневого дерева, картины со сценами охоты на лис и роскошный восточный ковер. На стене висел большой телевизор.
— Итак, расскажи мне, в чем дело.
— Не возражаешь, если мы эту часть опустим? Мне действительно надо узнать, кто подставил Фила Тернбола.
— Хорошо.
Открылась дверь. Вошли Ми и старик в галстуке бабочке.
— А, Ридли! — приветствовал его Уин. — Спасибо, что пришли. Уэнди Тайнс — Ридли Барр. Господин Барр — один из основателей «Барри бразерс траст», где прежде работал твой Тернбол.
— Рад знакомству, Уэнди.
Расселись.
— До того как начнем, — сказал Уин, — и господин Барри, и я должны убедиться: ничто из сказанного не покинет этих стен.
— Я — репортер.
— Значит, знакома с фразой «Не для публикации».
