— Свободой вы называете это? — Она обвела взглядом вооруженных судей. — Почему все диктаторы так уверены всегда, что являются единственными обладателями самого правильного, истинного понимания свободы?
Николас Майораль посмотрел на нее с жалостью.
— Когда есть дело, которому служишь, все остальное не имеет никакого значения. Мы знаем, зачем они прибывают. — Он указал на небо. — С мирными намерениями? Навестить нас, узнать, как мы тут? Помочь отеческим советом? Да не будьте же, ради бога, святой простотой!
— Не исключено, что они уже побывали здесь когда-то и что мы их потомки.
Майораль резко побагровел, выражение лица у него изменилось. Маска снисходительной ироничности слетела, уступив место гримасе безмерного презрения и холодной злобы.
— Не говорите глупостей и перестаньте оскорблять нас, очень прошу. — Его указующий перст вновь был направлен в небеса, а лицо исказила усмешка. — Их потомки? Даже если б у них и были мирные намерения, после их прихода ничто уже не останется таким, как прежде. Мир изменится. Но мы этого не допустим. Мы им докажем, что хотим жить и что ради того, во что верим, готовы пойти на любые жертвы и погибнуть.
— Что… что вы хотите сказать?! — воскликнул Хулиан Мир.
Николас Майораль, пробуравив его взглядом, распахнул полы пиджака и продемонстрировал пояс, начиненный взрывчаткой. Остальные судьи сделали то же самое.
— Все взлетит на воздух. И мы и они.
— Вы — фанатики, интегристы и сумасшедшие! — Отец Джоа был в отчаянии.
Николас Майораль устал от дискуссии.
— Где дочери бури?
Ему никто не ответил.
— Себастьян, — приказал судья.
И судьи принялись избивать Лестера и еще двоих хранителей, самых пожилых, из руководящего состава группы. Другим хранителям не удалось воспрепятствовать расправе, хотя судьи пока не применяли оружие.
Давид хотел броситься на защиту товарищей, но Джоа остановила его:
— Подожди, — шепнула она.
— Чего? Чтобы нас всех здесь прихлопнули?
— Подожди, — повторила она настойчиво.
Глаза ее заблестели.
— Ты что-то чувствуешь? — спросил Давид.
— Эй вы, молчать! — гаркнул на них Николас Майораль.
Лестер не сдавался.
— Вы не сможете… уничтожить их бомбами, тупицы, — говорил он, выплевывая изо рта кровь. — Не сможете! Или вы совсем свихнулись?!
— Кроме бомб у нас еще кое-что припасено! — Судья, опираясь на свою неизменную трость, стоял теперь прямо над ним. — У нас есть вирусы, а также химическое и ядерное оружие. Половина Юкатана взлетит к чертовой бабушке, и они тоже, будь спокоен, и вот тогда у них отпадет охота прилетать еще раз, потому что будут знать, на что мы способны! Только силой добывается победа! Власть — это сила, а мы представляем власть.
Николас Майораль не желал больше слушать Лестера, и Себастьян обрушил на беднягу такой удар, что тот потерял сознание.
— Довольно болтовни! Всем приступить к поискам женщин! — крикнул Майораль.
59
Час спустя судьи, так и не обнаружив дочерей бури, прекратили поиски.
Они были в замешательстве, однако, судя по всему, не поменяли своих планов.
Они согнали хранителей на середину большой площадки перед замком, связали и выставили вокруг несколько человек охраны. Остальные распределились по комплексу, заняв позиции, которые позволяли контролировать любую возможную точку посадки.
Самым опытным бойцам поручили замок и обсерваторию, находившуюся в отдалении от пирамиды, — высоты, господствующие над всей территорией Чичен-Итцы; менее значительные силы разместились в храмах Чак-Мооля и Воинов на востоке, а на западе — в храме Ягуаров и на Площадке для игры в мяч.
Часы по-прежнему стояли, но все ощущали медленный и неотвратимый ход времени.
— Скажи, что ты почувствовала, — тихо спросил Давид.
— Я не могу объяснить.
— Я верю твоим предчувствиям. Во всем этом бедламе они — единственное, что имеет смысл.
— Я почувствовала надежду. Надежда — это любовь, но не всегда победа.
— Ты хочешь сказать, что… мы погибнем, что эти фанатики приведут в действие свои взрывные устройства и погубят будущее?
— Я не знаю.
— Если они все взорвут, исполнится пророчество, — рассуждал Давид. — Майя, возможно, не имели в виду всю нашу планету, они говорили только о своем мире, вот об этой земле. И не будет ни высшего разума, ни эволюции, ничего. Будет очередное смертоубийство, мало не покажется. Да и то лишь в том случае, разумеется, если не последует возмездия, и планету не разнесут на куски, или если не взорвется сам звездоплан, что может вызвать природный катаклизм наподобие того, от которого вымерли динозавры.
— Заткнитесь! — прохрипел один из стороживших их судей с тупым выражением, застывшем на лице.
Во все века на земном шаре не переводились фанатики, готовые уничтожать ни в чем не повинных людей, и себя заодно. Именно такие фанатики окружали их, радостно возбужденные и полные маниакальной решимостью.
И тут кромешную мглу прорезал свет.
Он исходил с неба, из самого центра глаза урагана, находившегося над пирамидой. Упав на ее вершину и осветив девять уступов-платформ, разлился дальше по всей поверхности древнего города Чичен-Итца. Свет не ослеплял. Он был мягким и теплым.
— Это они. — Хулиан Мир поднялся на ноги.
Вслед за ним встали Джоа, Давид и остальные хранители. Никто не запрещал им двигаться с места. Внимание судей было поглощено небывалым явлением. Тишину нарушил голос — Николас Майораль возобновил командование операцией.
— Всем приготовиться!
С востока медленно и торжественно выплыл звездолет и начал снижение. Корабль имел форму тарелки и был огромным, размером с глаз урагана. На вид казался твердым, но состоял, по-видимому, из энергии: его поверхность искрилась и переливалась голубоватыми змейками электрических разрядов. Нигде не угадывалось ни малейшего намека на что-нибудь подобное люкам, иллюминаторам, швам обшивки. Единое целое — округлое и герметически замкнутое.
Возможно, это было самое прекрасное зрелище, когда-либо представавшее человеческому взору.
Джоа почувствовала, как на глаза наворачиваются слезы.
Хулиан Мир смотрел на чудо с детским восторгом.
Давид первым пришел в себя:
— Мы должны предупредить их об опасности!
— Они все знают, — прошептала Джоа и сделала шаг вперед.
В тот же самый момент в четырех точках вокруг руин, сориентированных по сторонам света, появились дочери бури.
