В таком виде и покинул Рис уютную бетонную комнатку, где так хорошо лежать на полу.
В центре операционной стоял огромный монстр, похожий как две капли воды на существо, которым недавно был Рис.
Отличие состояло в цвете кожи, который был пепельно-желтый. И в форме рук. Если у Риса они были мощными и заканчивались большими тяжелыми ладонями, то у нового монстра ладошки были маленькие и какие-то женские. От локтя до кончика мизинца по внешней стороне руки шел роговой нарост, отсвечивающий тем же цветом, что и когти Риса.
Монстр был растерян и подавлен. Вопреки своему грозному виду, внутри у него жила мелкая душонка постоянного неудачника.
Когда он увидел Риса, глаза его наполнились слезами и он пролепетал:
— Я не буду его убивать, — голос монстра был грубый и хриплый, но интонации говорили о трусе и тряпке, получившем в подарок это совершенное тело.
— Ну ладно, и ты туда же. А если я тебя очень попрошу? — ехидно улыбнулся доктор.
Монстр, захлебнувшись слезами, не смог ничего ответить и только замотал головой.
Санта Клаус с рождественским видом подвел Риса к монстру и отошел к пульту у стены. Грозная машина смерти, уже полная сил, но еще не осознавшая своего бессилия, посмотрела в воспаленные глаза Риса, в которых светилось неземное счастье.
У стены доктор взял в руку микрофон, вздохнул, нажал какую-то кнопку на пульте и коротко приказал: "У-Б-Е-Й Е-Г-О!!!"
В тот же миг рука монстра молниеносно взвилась, превратившись в идеальное лезвие. Оно описало короткую дугу и отсекло Рису голову. Обезглавленное тело постояло еще секунду, потом неловко загребло руками и свалилось на пол, забрызгав стенку кровью.
— А теперь пошел!!! — устало сказал доктор. — До встречи через два дня, скотина!
Когда монстр исчез, доктор подошел к распахнутой двери и посмотрел на сереющее небо.
— В самый раз, — произнес он непонятную фразу. Потом вернулся в комнату, отстегнул полы балахона, надетого на труп, и легко перевернул его. В таком виде балахон превратился в полотно, а после того как вшитые в края молнии были застегнуты, стал импровизированным мешком для трупов. Такие применяются в моргах. Не совсем такие, конечно, но с первого взгляда отличить было невозможно.
Отрубленная голова тоже попала в мешок, а доктор наполнил ведро и, насвистывая популярный мотивчик, принялся за уборку.
Через несколько минут операционная опять блестела прежней чистотой.
Доктор встал на пороге и принялся ждать. Ожидание не затянулось надолго. У дома остановилась машина "скорой помощи", а в калитку заглянул человек в белом халате. Доктор ему молча кивнул, тот кивнул во двор, а сам прошел в дом. Следом за ним вошли два дородных санитара с носилками.
— Забирайте, — произнес Санта Клаус, указав рукой на черный сверток.
Санитары бойко уложили труп на носилки и уже собрались выходить, но первый человек их остановил. Расстегнув молнию, он глянул внутрь.
— О боже! — произнес он. — Так мы не договаривались. Он должен быть, конечно, мертвым, но… это же кощунство.
— В чем дело, проф? — спокойно проговорил доктор. — Вы получили труп, он мертв. Умер не от болезни или старости. Внутренние органы не повреждены, так что применять их для пересадки возможно. Именно за этим вы сюда пришли, я, случайно, не ошибаюсь? А труп, между прочим, еще теплый, что тоже было оговорено.
— На лед его, быстрее! — всполошился "проф" и мигом вытолкал за двери санитаров.
— Ну что вы, все правильно, — попытался объяснить он. — Но я думал, это будет черепно-мозговая… с летальным. Или удар финкой. Но отрубленная голова — это, знаете ли…
— А в прошлый раз, когда вы тоже получили труп двумя кусками, вас это не волновало?
— Но это же легко объяснить, — попытался выкрутиться профессор. — Попал под трамвай, знаете ли.
— И оба куска, еще теплых, оказались в моем доме, причем в точно указанное за сутки время? Не смешите. Но способ оказался не тот. Столько органов зря пропало. А вот сегодня в самый раз. Все в порядке. Верно?
— Ну да, в общем… — замялся гость. — А чем это их?
Доктор резко перешел на другой тон.
— Тебе, козлу, спать спокойно надоело? Ты еще вскрытие произведи. Чтобы с доказательствами, значит. Ты, случайно, может, сам "черный плащ" примерить захотел? Так моим зверям все равно — кого. Договор я выполнил?
Профессор затравленно кивнул.
— А ты еще нет, — произнес доктор ледяным тоном.
Потом он подошел к столу и открыл верхний ящик. Он был совершенно пуст.
— А тут ничего нет, — растерянно произнес гость.
— Вот именно.
— Ой, я прошу прощения.
И в ящик легла толстая пачка денег, которую гость достал из оттопыренного кармана халата.
— Тысячными? — не глядя, произнес доктор.
— Как и договаривались, — сказал профессор и, подчиняясь движению руки доктора, поспешил к машине.
Эпилог
Респектабельный мужчина в дорогом костюме сошел с поезда в небольшом городишке. В руке он держал обычный дорожный кейс. Больше у него вещей не было. С первого же взгляда можно было сказать, что это солидный бизнесмен, банкир или карточный шулер.
Грязный вечерний вокзал встретил его неприветливо.
Приезжий ругал себя всю дорогу, и теперь его настроение не улучшилось.
"Это же надо — поддаться на такую аферу. Что могут придумать в таком мерзком городишке?" — продолжал бурчать он.
Условия и место встречи тоже не внушали доверия. Но что сделаешь — уже приехал. Поезд назад идет только утром, так что хочешь не хочешь, а на встречу идти надо.
Приезжий махнул рукой, сел в остановившееся такси и назвал адрес.
Через полчаса машина остановилась в темном переулке. Мужчина вышел, а такси развернулось и уехало.
Солидный джентльмен еще раз сверился с адресом и не поверил своим глазам. Да, действительно, ему сюда. В эту старенькую калитку зеленого цвета.
— Да что я здесь вообще делаю! — взорвался он, но делать было нечего, и джентльмен зашел во дворик.
На пороге его встретил сухопарый мужчина в белом медицинском халате.
— Мистер Джон Джонсон? — высокомерно спросил приезжий.
— Мистер Алекс Дерек? — в тон ему спросил доктор.
— Я приехал, как и обещал, но я не понимаю…
— Пройдемте в дом, и я вам все объясню.
Они сели возле видеопульта. Дерек немного успокоился, когда увидел монтажный стол, но современное оборудование не могло развеять все его сомнения.
— Что вы знаете о мнемонике? — спросил доктор Джонсон.
